Лагерь живых
Шрифт:
Судя по толпе народа и начальственным крикам, сейчас именно тут разворачивается основной эпизод. Подхожу поближе. Вообще-то мне надо добираться к своим — и санинструктора тоже зачем-то вызывали.
Он стоит в толпе зевак, одетых в «милитари-стайл», и глазеет самым наглым образом. Оказывается, начальство упало и сломало палец. Ну да. Скользко нынче. Что происходит — он и сам знает плохо, но, со слов раненых, какие-то хамы пытались захватить и угнать танк. Вот прямо так, посреди полного здоровья, на шарап. Говорят, хамов было двадцать, все спецназовцы. Наших успели убить пятерых, да еще восемь ранено. В застрявшем в руинах танке еще осталось два танкиста — что с ними, неясно, водила вроде живой.
Нахожу подполковника с забинтованной лапой, он отмахивается от меня, как от мухи, и продолжает командовать. В здоровой руке держит приспособу для беспроводной связи, но орет в нее так, словно и без нее обойтись может.
Чертов капитан, который вертится рядом, заявляет, что к своим меня отправить могут только по окончании операции, если на то будет решение командира. Думаю, это он только что сфантазировал, просто мстит, что мы нагло игнорировали его приказы. Правда, снисходит до объяснений инцидента. Дивергруппа составом в четыре человека совершила нападение на экипаж танка, убив двоих и ранив одного, но, к общему счастью, водитель сообразил, что происходит, и дал задний ход, въехав при этом в дом.
Оставшиеся с носом диверы вступили в перестрелку с подоспевшими бойцами. Результат известен. Двое диверов были раздавлены при въезде танка в дом, один убит на месте, а взятый язык по докторской косорукости помер, непонятно, чему этих штатских идиотов в институтах учат…
Кстати, я по распоряжению полковника прикомандировываюсь к группе до особого распоряжения, и потому далеко не отходить, закончат с танком — капитан скажет мне, что делать.
Сердечно благодарю за ценнейшую информацию и начинаю претворять в жизнь старый армейский принцип: подале от начальства — поближе к кухне. Кухню не нахожу. Зато замечаю скромно приткнувшийся за углом соседнего дома маленький джипик синего цвета.
Машин-то здесь много — в основном брошенных, но эта обращает на себя внимание: во-первых, видно, что на ней недавно ездили, во-вторых, это «судзуки», а у покойного дивера брелок как раз этой фирмы. Заманчиво, черт возьми, очень похоже на то, что на той машине диверы и прикатили… Да и не нравится мне тут. Я уже как-то привык к несколько привилегированному положению, а здесь к медикам относятся явно неуважительно.
Минуту-другую раздумываю, а не заминирована ли машина, потом решаю, что в таком случае ключики бы остались в замке.
Салон маленький, но, в общем, все понятно, разве что рычажок добавился к стандартному набору. Надо полагать, для включения полнопривода. Ну да, мы люди простые и так уедем, если заведется. Оно, конечно, могут быть всякие секретки противоугонные типа размыкателя цепи или еще чего, но вряд ли диверы угона боялись…
Заводится влегкую, аккуратно трогаюсь и сматываю удочки без каких-либо проблем. Немудрено, что диверсанты приехали как к себе домой.
Места знакомые, сориентироваться особой проблемы нет, но и гнать не резон. Машинка идет ходко, и я даже несколько расслабляюсь. И совершенно зря, потому как лопается переднее колесо, руль дергается, бьет по рукам, и машину закидывает в сторону. Скорость-то была — самокат быстрее ездит, так что ничего не произошло особенного, но вот возиться со сменой колес тут как-то не с руки. Озираюсь внимательно по сторонам — безлюдно совершенно, место глухое, дорога второстепенная, особенно не спрячешься. Ладно, пошли менять на запаску.
Инструмент, к счастью, есть, запаска, на мое удивление, тоже, причем новехонькая, так что, собственно, дело на пять минут.
Ну вот, даже не вспотел. Теперь все по местам и — ходу. Колесо, правда, уже ни к черту — видно, какую-то арматурину словил, порвало от души. Да, впрочем, и осталось ехать всего ничего, а машинка понравилась, надо бы ее себе прибрать. Теперь в теплый салон и…
Повернувшись — вижу новое в пейзаже. Вижу и не хочу понимать. Не могу даже.
Никак.
В метре от меня — человек. В грязной просторной одежде. Лицо немножко изменено. Да какое на хрен лицо!
Чего ему надо? Подошел как? Почему я запаха не почуял? Окатывает ледяной волной, как в детстве, когда весной с плота упал.
Морф.
Из расстегнутой на груди хламиды свисают две маленькие синие ручки. Пытаюсь нащупать рукой автомат. Еще раз передергиваюсь от ужаса — АК на боку нет! Вмать!!!
Морф слегка раскачивается.
Нелепо шарю руками по себе… Где-то ж у меня пистолеты были… Три штуки… Не успею… Ничего не успею…
Все!! Теперь — точно все!!!
Морф разевает пасть.
— Аххррушшии. Ахххрушшии хеммхааа.
Туплю неимоверно. Такое только на экзаменах было, когда надо немедленно соображать, а нечем и никак. Он что — говорит? Говорит???
— Аххррушшии! Ахххрушшии хеммхааа!!
Эта скотина явно злится. Да и до этого не аллегория дружелюбия и добродушия был. Челюсти в метре от лица мозг просто отключили! Но пока не атаковал — есть время. Что ему надо? Что обычно требуют при первом знакомстве? При таком знакомстве? Что я бы потребовал?
— Ахххрушшии хеммхааа! Ахххрушшии хеммхааа!! Ахххрушшии хеммхааа!!!
Судорожно память выволакивает из глубин мальчишку, которого дразнили прозвищем «сушеные кузнечики» соседи по палате. Волчья пасть, незаращение верхнего неба. Очень похоже у него получалось. Здесь-то что?
Морф ступил на шаг вперед. Пятиться мне некуда — за спиной машина.
Совсем мне в лицо с мерзким смрадом мертвечины с ацетоном:
— Ахххрушшии хеммхааа!!!
— Оружие? Оружие?
— Ахххрушшии. Хеммхааа!
— На землю?
— Хисохххессс!
Выкидываю из кобуры ПМ. В последний момент думаю, что мог бы применить, потом понимаю, нет — не успел бы.
— Храссиххаа! Хеммхааа!
Уже в установившемся ритме кидаю вниз рацию. Пытался ее включить, но не получилось — пальцы не слушаются. А еще, может, от того, что старательно пытаюсь вспомнить. Что-то в его речи очень напоминает не только бедолагу с кличкой «сушеные кузнечики», еще… очень знакомое… Вот вертится!
Странное ощущение — было такое. Когда я с двумя балбесами на передних сиденьях, уверенными в том, что марка «Мерседес» гарантирует от всех бед, невзирая на лысые покрышки и криворукое вождение, вылетел на поворот в селе с дурацким названием Большое Опочивалово. Только-только начался дождик, и эти первые минуты всегда самые страшные. Асфальт еще не мокрый, капельки воды не растекаются, а остаются шариками, покрытыми пылью. Дорога оказывается сплошь покрытой такими водяными микроскопическими подшипниками, на которых и нормальная машина идет юзом, а уж на лысых покрышках-то и тем более.