Лагерь живых
Шрифт:
— Мутабор — врач?
— Еще одно употребление существительных вне моих рекомендаций — и вы на себе узнаете, что такое огнестрельное проникающее. Или сквозное. Это больно, судя по наблюдаемым. Ясно, наконец?
А глазки-то прищурил! Боишься, сволочь, своего мутанта, определенно не хочешь, чтоб эта скотина тебя понимала. Хотя почему скотина? Выходит — порядочный был человек, только упустил, что это раньше все кончалось смертью и туда можно было кинуться, как в последний выход, и тем спасти свое доброе имя, а сейчас вон — на манер собачки. Хоть в цирке показывай… Или в
Мне-то что делать? Если я что и помню про попадание в плен — все в один голос утверждают, что чем больше проходит времени, тем сложнее удрать. Налаживается охрана, улучшается контроль, а вот ты теряешь силы, и чем дольше, тем дальше тебя уводят от своих, тем больше возникает сложностей при побеге. Это-то ясно, а вот как тут удерешь? Не вижу никакой возможности. Это в кино герой одним прыжком выхватывает автомат, косит врагов и со спасенной героиней в свободной руке гордо уходит в закат. Тут мне так не прыгнуть. И Пендрила «девайс» свой держит хватко, и морф на стреме.
— Извините, не подумал толком. Но сказанное вами поразило — ей-богу — я не представлял, что это можно дрессировать. Если это так, то действительно — гениально!
Сейчас он должен купиться на лесть. Не до конца и не совсем — но должен. Потому что отчасти это — правда. Разумеется, интеллект у морфов есть — но вот дрессировка их меня поражает. Если купится — то скажет обязательную фразу, что-нибудь про интеллигентного человека, понимающего другого интеллигентного человека, это своего рода символ веры у таких людей, мы, дескать, одной крови, элита, в отличие от окружающего нас быдла.
— Вы же интеллигентный человек, разумеется, понимаете. Но это не последнее, множество нового, которое можно изучить — и использовать! Вы и представить себе не можете, что вас ожидает в случае, если вы будете работать совместно! Это — абсолютная свобода!
— Но ведь нужно сложнейшее оборудование?
— Все гениальное — просто. Оборудование — самое простое. Мой интеллект — вот что главное!
А вот сейчас не худо бы узнать, как он морфов дрессирует. Видно же, что допросов ему проводить не доводилось, а это еще та задачка. И я вижу, что он нарушает основную заповедь — не давать никакой информации, которую можно потом использовать во вред допрашивающему. Пендрила уверен в себе или так давно не мог распушить хвост, что теперь теряет бдительность. А средневековая мудрая немецкая поговорка так и говорила: «Потеряешь бдительность — потеряешь девственность!» Но ко мне это тоже вообще-то относится — кто у кого на мушке, забывать не стоит.
— Я потрясен.
— Разумеется. Что ж, тогда поехали — мы успеем уже сегодня создать замену потерянному Альманзору, и я уверен, что получится гораздо лучше. Немного времени займет подтверждение вашей лояльности, но без этого никак не обойтись.
— У вас есть запас морфов, которых вы дрессируете?
Пендрила очень удивляется:
— Вы мне показались умнее. Зачем держать диких — их невозможно дрессировать, ну, или потребуется дрессировать очень долго, что бессмысленно и слишком расходно, у меня это делается куда быстрее. Сами увидите. Вставайте и вперед!
А вот сейчас есть шанс соскочить! Пистолеты тут не у дел. А вот граната — та, которую я нашел сегодня, как раз под рукой. Пока мы трепались, я руки-то подопустил, и сейчас кисти на уровне лифчика, только б нашарить сразу.
Кряхтя, неловко начинаю подниматься с колен, к своему удивлению, сразу цепляю пальцами стерженек взрывателя, тут где-то колечко. Так, вытягиваю. Вытянул. Пендрила все же протабанил — я успеваю выдернуть чеку, хотя с неразогнутыми усиками это сделать оказалось очень непросто, и теперь показываю ему колечко на пальце и феньку в кулаке другой руки.
— И что вы этим хотите сказать? — осведомляется весьма спокойно Пендрила.
С нечеловеческим трудом подавляю лезущую на лицо дурацкую самодовольную улыбочку.
— То, что мы в равных условиях. Если граната хлопнет — вам укрыться будет негде.
— Вас тоже порвет. В выигрыше будет один Мутабор.
— Ну, вам-то какое дело до меня?
— Мне нужен подходящий ассистент.
— Да как-то не хочется мне быть вашим ассистентом.
— Завидуете?
— Нет. Вы занимаетесь аморальной вивисекцией.
— Ой-ой, какие мы нежные! Раз вы учились в меде, то точно резали лабораторных животных. Какая разница?
— Крысы не были моими коллегами! И они пищали не на том языке, на котором разговариваю я.
— И что из этого?
— Да то, что…
А больше я сказать ничего и не успеваю.
Чертов морф так лупит меня лапой по руке, что фенька зеленым мячиком улетает далеко в сторону. Руку сушит немилосердно, и я теряю возможность ею двигать. Уже просто от отчаяния кидаюсь к автомату, стоящему где-то у смененного колеса, но это без толку. Морф прижимает меня к джипу так, что мне остается только жалко пискнуть.
Пендрила довольно шустро кидается в небольшую ямку. Секунд через десять, не дождавшись взрыва, встает. С весьма неприятной смесью чувств на харе смотрит на запачканный комбез, потом на меня. Брезгливо отряхивает прилипшую грязь перчаткой.
— Вы сами не представляете всю глупость совершенного. Но я дам вам шанс. Не ожидал такой внезапной удачности, а ассистент мне все же нужен. Вы будете работать на меня, хотите того или нет. Но ощутить собственную глупость вы сможете неоднократно. И признаетесь в ней сами.
Чего там признаваться! Я уже признался. Не один раз с того момента, как заменил колесо. И с гранатой сглупил — прав оказался сапер, лучше б я ее сразу Пендриле в морду кинул, и то прок бы был…
Пендрила подходит ближе. Видно, что запачканная одежда его огорчает больше всего, ну а на меня он уже и не смотрит. Похоже — накатанная дорожка, взгляд лаборанта, подготавливающего очередное животное для работы.
Ну да, шить ему влом, да и не умеет он это делать, самолюбие страдает, нужна рабсила для того, чтоб выполнять рутину. Значит, глаза и руки мне оставят… Но либо я плохо разбираюсь в людях, либо он точно приложит старание, чтоб убедить меня в ошибке — и наглядно убедить. Как безукоризненно нагляден этот чертов Мутабор.