Лагерь живых
Шрифт:
Похоже, что дискуссия закончилась — проиграл всухую. Правда, пара недопистолетов все же есть в активе, но что-то мешает всерьез оценивать их наличие, как кардинально меняющее расклад сил.
Надо ехать. Открываю кабину и получаю увесистый толчок, так что с трудом удерживаюсь на ногах, отсеменив на пару метров в сторону. Морф лезет на водительское сиденье. Уверенно и привычно.
По-моему, у меня уже даже удивления не хватает. Сейчас заведет и поедем. Как на макабрических гравюрах Средних веков — только смерть не на коне и не на возу, а в джипе…
Но что-то не склеивается.
— Сшшофферр.
— Направление?
Ну, разумеется. Мы не выпендриваемся, мы пальцем покажем. Странно, на карте этого КПП не помню. Но еду, куда показано. Тут недалеко.
В заборе просто и незатейливо пробита брешь. Вроде никого нет рядом — вижу довольно высокую вышку, торчащую как марсианский треножник. Но на вышке пусто, это четко заметно.
Сбавив ход до пешеходного, вкатываюсь на территорию завода, правда, тут все загорожено контейнерами, лабиринт какой-то. Морф тыркается в дверь. Тянусь, открываю его дверцу, и он легко выскакивает из машины, оставив в кабине стойкий запах мертвячины и ацетона.
— Стреляй, стреляй, тревога, стреляй! — гулко, как из бочки начинает кто-то вопить за спиной — ну да, хозяин разошелся, терять-то ему нечего, а охрана тут всяко должна быть.
Не успеваю разогнуться, как с дробным грохотом по кабине лупят несколько пуль, боковое стекло брызжет мелкой стеклянной дрызготней, и, не особо понимая, что я делаю сугубо по велению спинного мозга и дремучих инстинктов, выскальзываю в открытую дверь головой вперед, больно приземляясь на вытянутые руки. Куда податься — понятия не имею. Но лучше бы с наружной стороны стены. Охрана-то, скорее всего, внутри — в периметре. Чертов трофейный пистолетик застрял в кармане. Дергаю изо всей силы, карман трещит и выворачивается наизнанку, верчу башкой, надо ж хоть как-то сориентироваться, куда утекать. Морфа не видно, кто стрелял — неясно.
Прямо над моей головой словно какой-то идиот-приколист со всей дури шарашит ломом по ограде — на меня секуще сыплются кусочки стены, а я и так как Дед Мороз в блестках — весь в кусочках насыпавшегося битого стекла. Оборачиваюсь на грохот — метрах в десяти какой-то молокосос с удивлением на тупой морде и таким же странным стрелятельным комплексом, как у хозяина морфа, в лапах.
Стреляю в его направлении наобум и пытаюсь не то перекатиться, не то пропрыгать по-лягушачьи. На мое счастье, бестолковая пальба вспугнула молокососа, и, вместо того чтоб положить меня второй очередью, он лепит ее куда-то в молоко — на меня даже ничего не сыплется. Кусочком сознания удивляюсь — отчего его бесшумка грохочет так громко?
Три патрона я сдуру спалил. Осталось два. Противника не вижу по-прежнему. Искренне надеюсь, что и меня он тоже не видит, во всяком случае, по мне не стреляют.
Гений в будке заливается во всю мощь легких, охрипнет ведь, зараза. И еще меня очень беспокоит тот, кто стрелял по кабине, — это явно не молокосос, не успел бы он переместиться так шустро — явно сидел в секрете. И вообще — сколько их тут? Двое — точно. А может, больше?
Вздрагиваю от какого-то заячьего верещащего визга совсем рядом — справа. И вижу нелепую фигуру Мутабора, удовлетворенно поднимающегося во весь рост. Морда у него свежеизмазана «малиновым вареньем». Молокосос-то меня почти натянул — я его оттуда не ждал никак, ловко переместился.
— Секрехх. Ппарра. Ххъяссо.
Бреду на ватных ногах обратно к джипу.
— Хех! — заявляет морф и стукает лапой по будке.
Вопль как обрезает. Прислоняюсь к будке. Перевожу дух. Какого лешего меня понесло искать себе на задницу приключений? Ну, прикомандирован и прикомандирован. Эко, невидаль.
Пусть необученная команда, дисциплины нет, но, в конце концов, танк у них захватить не смогли. А тут хрен поймешь, что дальше ждать.
— Мута…
Что-то хлестко бьет меня по ушам, от удара мозг словно перекувыркивается в черепной коробке, на какое-то время я глохну и слепну от боли. Слезы ручьем, звенит и пищит внутри головы, и будто фоном какой-то стукоток вокруг, словно по мне кто-то бегает на маленьких беличьих лапках. И, по-моему, дрогнула земля под ногами, а будка по спине приложила, как доской, плашмя.
С трудом проморгавшись, уняв льющиеся сопли и слезы, вижу совершенно очумевшего Мутабора рядом — мы оба, скорчившись, сидим сбоку от джипа. А вокруг все еще сыплется какая-то дрянь — от стекол из кабины до каких-то огрызков и комочков. Они, стукаясь о мерзлую землю, сыплются и сыплются с неба.
Обалдело озираюсь. С трудом до меня доходит, что вышки нет — вместо нее рваное дымное облако.
— Та… Танк! Артподготовка! Отходим! Отход!
Мутабор словно со скрежетом, как заржавевший, распрямляется.
А я вижу быстро расползающуюся из-под джипа, странно перекосившегося, темную лужу.
Наше счастье, что взрыв был с той стороны — машина приняла на себя кучу осколков, и сейчас четко видно, что она свое отъездила.
Чуть поодаль долбает еще раз, но чуток слабее. Танк снес что-то на крыше цеха.
— Коллега! Отход! Минута — накрытие!
— Ххуссофф!
Отщелкиваю щеколду — в будке достаточно светло — много дырок и кусок крыши снесен чем-то крупным. Пендрила свернулся в клубочек и скулит. Совершенно непонятно как, но он целехонек — не считая причиненных его питомцем увечий.
Морф выдергивает начальство. Это радует, я действительно боялся, что он начнет требовать, чтоб мы поехали дальше на машине с пробитыми колесами и развороченным передком.
Даже с грузом морф бежит быстрее меня. Но шансов на то, чтоб оторваться и потеряться по дороге, у меня точно нет. Успеваю только дать небольшого крюка — туда, где валяется молокосос с расквашенной головой, и подхватываю автомат. Мутабор оборачивается, выражает недоумение гулким рыком, и я быстро несусь вслед за ним. Скатываемся в какую-то яму, куда насыпалось снега и мусора.