Лагерь
Шрифт:
– Воображение ваше я не поражу, но, чтобы вы имели представление, какая во мне течёт кровь, вот что расскажу. Моя мама - учёный филолог, поэтому господа Гоголь, Достоевский, Толстой - это не просто писатели, которые жили когда-то, а люди, которые давно уже живут в нашей небольшой квартире, и даже претендуют на квадратные метры. Вторая клетка, в виде сперматозоида, мне досталась от доктора исторических и философских наук, который попутно окончил Московскую духовную семинарию, а затем академию. Он не захотел становиться священником, то есть батюшкой, поскольку уверовал, что Бога нет.
– Ох ты, лихо!
– заметил Лев.
– Ничего лихого, потому что из стен духовных учреждений по статистике 2-3 % выходят атеистами. Ну да Бог с ними.
– Ты знаешь этого, своего биологического?
– поинтересовалась Ольга.
– Знаю, иногда с ним встречался. Он вообще всех своих детей пытается держать в поле зрения.
– И много у него детей?
– полюбопытствовала Оля.
– До твоего деда ему далеко, но двоих я знаю. Он как кукушка, точнее, кукушан, свои яйца раскладывает по разным гнёздам и наблюдает, что из этого получится.
– Осуждаешь?
– спросил Лев.
– Нет, что ты! У меня всё в детстве сложилось хорошо.
– А сейчас он где?
– Прошлую зиму провёл в Тунисе, а потом перелетел на Сицилию, да там его коронавирус и застал. Из страны не выпустили. Насколько я знаю, недавно он получил политическое убежища у итальянцев.
– Не поняла, зачем ему убежище? В России не прижился?
– спросила Оля.
– Там какая-то мутная история с РПЦ произошла. Он создал свой частный вуз. Кто-то из высокопоставленных попов поставил условия, что надо делиться. Делиться было нечем, потому что всё, что зарабатывал, оседало в карманах министерских чиновников: он лицензию выбивал для вуза. Завели дело, долго его водили за нос, потом и вовсе подставили. И он бежал из страны, прихватив только сменное бельё.
– Прикольный тип. Так что, в России ему не рады?
– заключил Лев.
– Да. Стоит ему только пересечь границу, как его тут же посадят. Поэтому он человек мира. Говорил, что не жил только в Антарктиде.
– А на что он живёт? Алименты платит?
– со свойственным девочкам практицизмом поинтересовалась Ольга.
– Не знаю на что. Организовывает какие-то онлайн-конференции, издаёт книжки, словари. Работает мозгами. Алименты не платит, мне во всяком случае. Мама моя, хоть на него и гонит, но по-человечески сочувствует, говорит, что другой на его месте давно бы пропал и сгинул, а у этого жажда жизни велика. Барахтается. Один против всего мира. Не знаю: развлёк вас своей историей или нет, - заключил я.
– Понятно только одно, ты - не дурак, - пошутила Ольга.
– И на том спасибо, - поблагодарил я Ольгу.
В этот момент дверь купе отворилась и на пороге появилась возбуждённая Ксюша.
– Всё, что тут происходит, до того странно, что просто требует объяснения.
Ребята уставились на девушку. Та продолжила:
– В соседнем купе едут ребята-генетики, в следующем - физики, есть ещё химики, математики, а по разговору других я даже не поняла кто. И все уже подружились, у всех общие интересы, решают какие-то свои проблемы. Одним словом, атас. Но! Вопрос в том: кто мы? Почему нас посадили в одно купе? Не кажется ли вам, что всё это странно? И прекратите грызть эти семечки, как старики на завалинке.
– Ксюша, тут такое дело: семечки, как секс, пока не кончишь - не успокоишься, - храбро пошутил я.
– Фу, пошлятина какая, воцаповской рассылки начитался?..
– Нет, мужики в походе научили, - перемигнувшись со Львом, рассмеялся я.
Глава 5
Проясним?
Поезд остановился, но ребят из вагона не выпустили. По какому-то провинциальному перрону сновали люди: кто-то пытался влезть с огроменными сумками в поезд, кто-то помочь. Ребята приоткрыли окно и услышали продавцов, предлагавших свои товары:
– Риба! Риба!
– кричал усач.
– Белямур!
«Белямур» выглядел устрашающе. Он пах такой копчёностью, как будто был обрызган целым баллоном искусственного дыма. К тому же мужчина особенно не церемонился с гигиеной. Торговля шла бойко, продавец тут же принимал от ехавших деньги и этими же руками хватался за тушку «рибы» и просовывал её в пакет.
– Неужели это можно съесть и не сдохнуть?
– с ужасом в глазах спросила Ксюша.
– Это средство от глистов?
– резонно заметил Лев.
– А Олег-то наш прогуливается по перрону, - Ольга обратила внимание ребят на курящего сопровождающего.
– За нас боятся, что мы отстанем от поезда, вот и не выпускают, - внёс свою лепту в разговор Володя.
– Затем обратившись к Ксюше, сказал: - Ты, кажется, хотела прояснить, почему нас собрали в одном купе?
Все посмотрели на Ксюшу и ждали от неё колкости в адрес Вовы. Но девушка на удивление не хаманула, а по-деловому сказала:
– Для начала нам надо разобраться, кто и за что получил путёвку в Лагерь.
– Ты за что?
– открыто, но с готовностью ответить на любую колкость девушки, спросил Володя.
– Я написала огромный проект «Жить по «Домострою».
Володя присвистнул, Лев засмеялся, а Ольга понимающе улыбнулась.
– Вот, видимо, откуда растут ноги твоего феминизма?
– заметил Володя.
– Сейчас не об этом, - отрезала Ксюша.
– Это было большое литературно-историческое исследование. А ты что сделал?
– Ксюша жёстко посмотрела на Володю.
– Мне с детства нравилась история. Особенно военная. Поэтому моя работа - это огромное, как и у тебя, исследование партизанского движения во время Великой Отечественной.
– Понятно, то есть ты тоже гуманитарий?
– скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Ксюша.
В разговор вмешался Лев:
– Я - поэт!
– Да ты уже об этом несколько раз говорил, - Ксюша снисходительно улыбнулась.
– И что ты такое сделал?
– Я написал и опубликовал целый сборник стихов о России!
– Целый сборник? Про Россию уже всё написали, воспели, что ты там нафантазировал?
– Ксюша иронично смотрела на поэта.
– Значит, не всё, коли мне за стихи вручили сертификат на полмиллиона?