Лагерь
Шрифт:
– Брешешь, как дышишь!
– сказала Ксюша.
– Зайди на сайт конкурса и проверь, - спокойно отразил атаку девушки Лев.
– Мне бы эти полмиллиона, я бы помог родителям с ипотекой рассчитаться. А то уже восьмой год живём под ней, как Русь под татаро-монгольским игом, - заметил Володя.
– Мы ушли от темы. Значит, ты тоже гуманитарий, - подвела черту подо Львом Ксюша.
– Я - поэт!
Все рассмеялись. Тогда Ксюша обратилась к соседке:
– Ольга, а ты?
– Скорее всего гуманитарий. Я написала эссе «Какой я вижу Россию в будущем» на пяти языках.
– Слушай, а ты думаешь на каком языке?
– поинтересовался Лев.
– Всё зависит от обстановки и ситуации. Если я в Англии, то, конечно, на английском. Не знаю, как это объяснить. Мозг сам переключается. Но я русский человек. Мне русская культура и природа ближе всех.
– Ладно. Что мы имеем?
– спросила у присутствующих Ксюша.
– Мы имеем целое купе гуманитарно заточенных тинейджеров, которые тем или иным боком в своей конкурсной работе затронули тему родины, - с немалым пафосом сказал Володя.
– Так. Это так. И зачем нас собрали вместе? А этих?
– Ксюша ткнула пальцем в стенку.
– От нас чего-то хотят, - сказала Ольга.
– Нас всех поимеют, - воскликнул театрально Лев, кусая при этом кулак.
– Аааа, я боюсь!
– Ты не поэт, ты клоун!
– зло посмотрела на Льва Ксюша.
– Да ладно, я шучу.
– Лев миролюбиво всех обвёл взглядом.
– Мы слишком все напряжены.
– Я думаю, что, когда мы приедем в лагерь, нам всё объяснят. Если почувствуем опасность - сбежим, - сказала Оля.
Глава 6
Лагерь
Пересчитав всех выходящих из вагона, нас посадили в автобусы и повезли в Лагерь. Мы ехали минут сорок. По дороге я всё время рассматривал виды на море, которые внезапно открывались на резких поворотах. От этой синеющей где-то вдали полоски на душе было радостно, наконец-то пахнуло отдыхом, каникулами и приключениями. У меня не было никаких сомнений, что они будут. Обязательно будут. Ведь всё это неспроста.
Поднявшись по серпантину, автобусы начали медленно спускаться по ущелью. Лагерь окружал высокий чугунный забор. Все, подхватив вещи, прошли через главные величественные ворота. Слева находилось помещение без вывески. По толпе пробежал слух, что всех будут мыть - проходить дезинфекцию. Я шепнул Льву:
– Как евреев в Собиборе.
Тот сказал:
– Вряд ли, труб не видно. Да и времена не те, хотя, может быть, выбрали лучших и на удобрения, здесь рядом, я читал, крупнейшие фруктовые сады.
После душа выстроились в очередь, которая вела в медкабинет. Наскоро проверив документы и волосы на предмет педикулёза, мы вновь объединились в ожидании вожатых. В скором времени они появились.
К нам подошла небольшого росточка, ладненько скроенная девушка. У неё было миловидное лицо, аккуратно подведённые глаза, блестящие губки. И вся она оказалась настолько хорошенькой, что у меня ёкнуло в груди.
– Кажется, вы мои? Здравствуйте, ребята, - нежным голосом приветствовала нас незнакомка.
– Меня зовут Катя, я ваша вожатая.
– Затем внимательно оглядев всех, сказала:
– Так, дайте я отгадаю: кого как зовут. Судя по атлетической фигуре, по выразительным глазам и невероятному обаянию, ты Володя Русов.
– Катя протянула мне руку, а я чуть не провалился от смущения. Я чувствовал, как краснею и ладошки мгновенно стали влажными. В тот момент я себя ненавидел: пацан какой-то, маленький сосунок, не смог совладать с собой, растёкся.
Катя, ничего не заподозрившая, обратилась ко Льву:
– Ну поэта за версту видно! Приветствую тебя в нашем Лагере.
– И так же, как и мне подала руку. Лев, ещё в вагоне напяливший на себя чёрную шляпу с широкими полями, он весь был в чёрном, театрально приподнял шляпу и слегка поклонился вожатой.
– Мадам, я счастлив!
– Мадемуазель, - поправила его Катя.
– Пардон!
– так же демонстративно извинился Лев.
Девочек она определила без особого труда. Я был несказанно счастлив, что у нас такая вожатая. По опыту прошлых лагерных лет я знал, как важно, чтобы была хорошенькая вожатая, которая на душу ляжет. Катя легла.
– Дети мои, - обратилась к нам, как к малышам, Катя, - мы сейчас спустимся к корпусу Лагеря, а пока будем идти, я вас сориентирую, что и где находится.
И мы пошли. Пологие бетонные ступеньки с обеих сторон окаймляли ухоженные пахучие кустарники. Я не ботаник, поэтому их названия не знал, но от них исходил такой одуряющий запах, что мне постоянно хотелось чихать. За кустарниками забором стояли мачтовые сосны, их стволы были толстыми, тёмными. Было трудно что-либо за ними рассмотреть, поэтому мы ориентировались по жесту Кати.
– Вот там, - и она махнула вправо, - кинотеатр, за ним - стадион, ещё дальше - полигон для лазертага.
– Потом махнула влево: - А там скалодром, чуть ниже бамбуковая роща.
– А тростниковой нет?
– перебил её Лев.
– Нет, только бамбуковая. А что?
– Подумалось, что можно было бы организовать праздник тростника. Я бы был прекрасен в роли Мсвати IV.
Ребята хихикнули, а Катя с непониманием посмотрела на Льва.
– Не берите в голову. Это наши поездные приколы, - ответил Лев на удивлённый Катин взгляд.
– Хорошо. Территория Лагеря лежит в широком и очень живописном ущелье, которое разделяет небольшая, но иногда капризная речушка Еруслан.