Лагом к волнЪ
Шрифт:
– В православной церкви идолопоклонство! Вы покланяетесь иконам, как идолам! – Одна из провожатых Светлана Львовна попыталась заклеймить недалекость Татьяны Константиновны.
– Покажите, пожалуйста, свой кошелек, коллега, – попросила Татьяна Константиновна.
– Кошелек? – Переспросили сестрички-пятидесятницы, а подруга Светланы Львовны – Елена Алексеевна, на всякий случай пощупала дно своей сумки. – Зачем вам наши кошельки ?
– Хочу посмотреть на ваших внуков, на зятьев, на дочерей, – спокойно ответила Татьяна.
– Внуков?! –
– Поняла, – говорит вдруг Татьяна, – вам дороги эти фотографии потому, что сделаны на дорогой итальянской бумаге!
Сестры-пятидесятницы посмотрели сначала друг на друга, потом на нового охранника.
– Вы хотите сказать, что покланяются не краске, которой изображалась икона. Не доске, на которой написана, а тому лицу, которое? Которое? – Спросила Светлана Львовна у Татьяны.
– Которое? – Повторила за подругой Елена Алексеевна.
– Совершенно верно! Мы покланяемся Богу. А почитаем образ того святого, который изображен на иконе. Поклоняемся и почитаем личность, а не технику и способ изображения. Все очень просто!
Инспектор Инна Николаевна совсем не зря предупреждала безработную Татьяну Константиновну о том, что на новой работе ей «может не понравиться». Татьяна Константиновна самоотверженно выполняла свои функции охранника и – в соответствии с должностными обязанностями, но вела духовно-подрывную деятельность среди пятидесятников.
Ну, конечно, Татьяна делала это не умышленно. Пятидесятники шли к ней сами. Сами и предлагали поговорить о Боге. Татьяна честно предупреждала, что просвещать ее не надо – потому, как она давно просвещена князем Владимиром и апостолом Андреем Первозванным. А уж пророков, учителей и богословов: начиная с ветхозаветных времен, со времен апостольских, далее – с Иоанна Дамаскина и, заканчивая Игнатием Брянчаниновым – сядь и перечисляй от сотворения мира по век девятнадцатый. С восьми утра до девяти вечера. Пять дней в неделю.
Эту подрывную деятельность Татьяны заметил даже сам глава церкви пятидесятников, когда половина его адептов вдруг «заболела», а потом мимикрировала на православных приходах, поменяв телефонные номера. Заметил и расторг договор с охранным агентством. Агентство – с Татьяной.
9.
Конкордия открыла шкаф и взялась перебирать вещи. Вся одежда понемногу стала теснить. Приходилось придумывать разные хитрости – из удлиненных футболок и рубашек-разлетаек со спортивными трикотажными брюками. Требовался специальный костюм для беременной. Конкордия отыскала куски материи и пошла к Татьяне Константиновне, которая была давним другом их семьи, а теперь
Татьяна Константиновна обрадовалась приходу Конкордии – появился уместный повод побеседовать. Конкордия разговоров о себе избегала и на контакт с семьей не шла. Даже на свадьбе сестры и на хиротонии Марка ее не было.
Когда замеры были сняты, модель совместно утверждена, Татьяна Константиновна стала кроить костюм на полу, а Конкордия вызвалась приготовить ужин.
– Ты уже встала на учет по беременности? – Осторожно спросила Татьяна Константиновна.
– Еще нет.
– Давай вместе сходим?
– Давайте, – тяжко вздохнула Конкордия. Она боялась медицинских манипуляций. Хотела почитать в интернете советы роженицам во время родовой деятельности, но сразу попала на видео урок – и от страха закрыла вкладку. Отдавать себя на растерзание врачу все равно придется, а лучшей провожатой, чем Татьяна-Танюша Конкордии не сыскать.
– И мужа твоего возьмем, – произнесла Татьяна Константиновна совсем тихо, будто бы и не она произнесла, а влетевший в форточку, заблудившийся посторонний глас.
– Он далеко.
– Как его зовут? Чем он занимается? – Осмелела Татьяна Константиновна после успешного предисловия и, решительно зажужжала машинкой, накручивая нить на шпульку, демонстрируя всем своим внешним спокойствием заурядность вопроса.
– Пьер Лататье. У него модельный бизнес.
– Модельный бизнес? А почему Пьер? Поняла, поняла! Пьер – звучит загадочней и романтичней. Оригинальный способ выйти на взыскательный европейский рынок, – быстро догадалась Татьяна Константиновна.
– Он француз!
– Француз?!
– Француз, – растерялась Конкордия от недоверчивой интонации Татьяны Константиновны. – Правда, русского происхождения – у него русская мама. Поэтому он хорошо говорит по-русски.
– А папу этого француза зовут Лататье-старший?
– Не знаю, – еще растерянней ответила Конкордия. – Почему вы спрашиваете о его имени? Вас должно было удивить, если уж удивляться, совсем не имя, а – фамилия. Почему вы иронизируете его именем, Татьяна Константиновна?
– Отнюдь не иронизирую. Просто не сразу догадалась, для чего Петр взял себе имя на французский лад. Теперь понимаю – для того чтобы закрепить в Европе свой модельный или торговый бренд.
– Но он же француз! Он – Лататье! Поэтому – Пьер!
– Лататье – водяной или озерный лапушник. Кувшинка, кубышка, купальница, желтоголовник. Южный диалект слова – «латать, ставить заплату», – Татьяна Константиновна протянула Конкордии «Толковый словарь».
Татьяна Константиновна очень сильно захотела этим Лататьям внести правки в их «бизнес-план». Сыну – за дело, чтобы не сочинял. Отцу – в качестве знакомства. А с их мамой – поговорить. Она, судя по всему, Лататьёнка своего одна растила, причем – от русского «француза».