Ларец Самозванца
Шрифт:
Взять город в конном строю, да ещё при столь малом количестве бойцов, им, разумеется, никто не дал. И Кирилл ещё пожалел, что не успел вовремя притормозить разогнавшуюся лаву... Нет, потери от внезапного залпа со стены были невелики. Но растерянности, пусть даже мимолётной, более умелому воеводе горожан могло бы хватить, чтобы обратить поражение в победу и сполна отплатить за каждого павшего. А так... Видно, стрелки были пьяны, либо вовсе не умели стрелять из пищалей. Большинство пуль прожужжали совсем рядом, но лишь один всадник был убит, да трое получили раны, не слишком серьёзные.
– Назад! – заорал Кирилл, сам подавая пример. – Ну же, скорее!
Первыми приказ выполнили казаки. Ещё двое ратников были ранены, прежде чем весь их отряд сумел развернуть взбесившихся коней. Потом лава помчалась обратно и те из выживших горожан, кто не успел убраться с пути, сполна расплатились за героизм защитников города...
– Что за... – ругаясь почём свет, прорычал Павло, глядя на то, как усталые всадники на усталых конях возвращались обратно на опушку. – Что за дела?! Сотник, что ты-то думаешь?
Кирилл мрачно вытер саблю пуком молодой, нежной травы. Настроения отвечать у него не было вовсе, но и смолчать, когда ответа ждут десятки ратников, он не мог.
– Думаю я, что продолжается та смута, что мы застали в селе! Ну, том, где нас через мост не пускали! Вор тот, что там мужикам голову замутил, и здесь мог поусердствовать... Пресвятая Богородица! Сколько же дурней пошло за ним... Ей-Богу, впервые рубить не хотелось...
Он тяжко вздохнул, лицо потемнело. Никто не осмелился беспокоить сотника...
– Двигаемся в объезд! – решил Кирилл после короткой паузы. – Вот только сначала – похороним наших...
7.
Выступили на рассвете, с первыми лучами солнца – как и обещал пан Роман. Мучимые похмельной жаждой, а оттого ещё более злые, чем обычно, казаки и шляхтичи не выпускали из рук оружия, готовые оказать достойный приём любому недругу. Однако, пан Роман не зря провёл в седле большую часть своей жизни – сквозь сонный, вялый город отряд прошёл, как нож сквозь масло – легко и без задержек. И хотя на всякий случай арьергард был составлен из самых трезвых воинов во главе с чудом держащимся в седле паном Анджеем, потребность в нём так и не возникла. Лишь когда последние всадники проезжали под аркой Западных ворот, также никем не охраняемых, за их спинами разнёсся над крышами заполошный перезвон колоколов – набат.
– Ого! – весело восхитился пан Роман, покосившись на впервые ехавшую подле него, в седле, Татьяну. – Никак это за нами?
– А что, может быть? – испугалась та.
– Может! – заверил её пан Роман. – За нами? Ещё как может!
Испуг, отразившийся на лице Татьяны, вряд ли можно было назвать притворным.
– Эй, хлопцы! – рявкнул пан Роман. – Ну-ка, проверьте-ка рушницы! Как бы не было бы бою...
Но нет, хотя ружейная пальба и достигла ушей недалеко ушедшего отряда, дорога, ведущая на Запад, оставалась пустынна за ними. Перепугавшийся было, жид Даниил немного пришёл в себя. Он даже затряс пейсами, когда пан Анджей в очередной раз предложил ему, на очень выгодных условиях, продать ему пару отличных пистолей из Кёльна. "Очень выгодные условия", в данном случае, означало - даром. Разумеется, Даниилу такая сделка могла принести очень немного пользы. Он отчаянно сопротивлялся подобному напору пана... Но что он мог сделать?! Пан Роман, показавшийся торговцу более разумным, отнёсся к домогательствам своего приятеля вполне равнодушно, если не одобрительно. От казаков – известных жидоненавистников, помощи ждать не приходилось.
– Ах! – вздохнул Даниил, дёрнув себя сразу за оба пейса, да так, что чуть не оторвал их. – Ну как мне отказать такому благородному, такому храброму, такому достойному пану! Конечно же, я согласен, пан Анджей! Вот только... Обещайте мне, что вы не бросите нас на произвол хотя бы до границы с нашей любимой Польшей, и я в придачу к пистолям, добавлю ещё и великолепный турецкий кинжал! Как раз для вашего отрока, что так великолепно восседает на своём жеребце! Ах! Даже турецкие янычары – а я бывал в Блистательной Порте, знаю, о чём говорю, не держатся в седле с таким великолепием! Кинжал будет ему так к лицу!
Яцек, которому жадный пан Анджей в жизни не покупал ничего, вспыхнул и с такой надеждой и мольбой во взгляде посмотрел на господина, что тот заколебался. До границы с Речью Посполитой было ещё довольно далеко, а терпеть среди истинных христиан... пусть и разошедшихся взглядами на веру... жидов было слишком мучительно. Так и хотелось схватить дубину потяжелее и врезать ей по макушке этому... пейсатому. Правда, насчёт носатой и дородной дочки Даниила, у пана Анджея были совершенно другие планы... Вот только встанут лагерем!
Пан Анджей осторожно покосился на приятеля, но, похоже было, пан Роман решил не возражать. Он слишком занят был Татьяной.
– Хорошо! – пробурчал пан Анджей. – Но пистоли и кинжал – вперёд! Знаю я вас, жидов!
Купец и не думал спорить, на самом деле, испытывая немалое облегчение. Два пистоля, да албанский длинный кинжал довольно посредственной ковки, пусть и красиво изукрашенный, вместе стоили гораздо меньше, чем отряд охраны, который он только что нанял аж до самой границы. Места здесь были буйные, неспокойные, в лесах появилось немалое число разбойников, у некоторых из которых под рукой были целые армии, отлично вооружённые и неплохо умеющие драться. Например, в пятидесяти верстах отсюда начинались владения некого воровского атамана по кличке Ворон. Так вот этот Ворон даже пушки имел! Число же его «воинов» превышало все разумные пределы. Московитские воеводы, по крайней мере, предпочитали отсиживаться в городах, а не соваться с ополчением в глухой лес. Так что стоило ли жалеть пистоли и саблю... да даже и девственную чистоту дочери его, Ракель... чтобы дойти живыми? А Ракель, конечно, придётся тяжко. Вон как уставился на её... прости Неназываемый, выпуклости этот толстый лях! Пусть пялится! Не может быть, чтобы чистокровная дочь Израилева, да не задурила голову тупому как вон то дерево ляху!
Меж тем, отряд отдалился от города на десяток вёрст и остановился на короткий привал. Город давно уже укрылся за лесом, опушка здесь была достаточно широкая, чтобы вместить в себя людей, коней, повозки... Запалив костры, казаки принялись варить кулеш, а жиды, отделившись от них – что-то своё, чесночное до жути. Кое-где слышны были уже и песни – вырвавшись из городской тесноты, люди радовались привольной жизни и ровной дороге, что ложилась под копыта их коней. Вот только пан Роман был смурен ликом и то и дело поглядывал на дорогу. Но вот насмотрелся и взмахом руки подозвал к себе Марека.
– Звал, господин?
– Тебе не скучно так ехать? – разглядывая белое облачко-барашек, медленно плывущее по небу, небрежно поинтересовался пан Роман.
– Скучно!!! – радостно заорал Марек. – Когда выезжать?
– Чего орёшь дуром? – недовольно поинтересовался его господин, для вида ещё и головой потряся, словно в ухе его зазвенело. – Сейчас и выезжай. Вернёшься обратно и посмотришь, не следует ли кто за нами. Не нравится мне та канонада... Словно бы войска Шуйского к городу подошли. С чего бы так быстро...