Ларец Самозванца
Шрифт:
Меж тем, по такой ранней поре, Грязин выглядел странно. Ворота его были распахнуты настежь, но торг – пуст и лишь бродячие собаки бродили тут и там, пожирая мусор... наверное. Ну, а что ещё может валяться в беспорядке на торге?
– Странно, что ворота раскрыты! – пробормотал Кирилл, вглядываясь из-под ладони в темнеющую громаду стены. – Время ещё раннее. Хотя... может, тут все настолько ленивы... А, Павло?
Стрелецкий полусотник, озадаченно почесав затылок и звонко придавив пальцами некое насекомое, попавшее на палец, только плечами повёл. Не его это дело было – размышлять. Вот сражаться он умел не в пример лучше.
– Мои стрельцы дальше поехать не смогут! – мрачно предупредил он. – Устали, однако... Не всадники! Впрочем, ты ведь и сам обещал здесь отдых. Или тебя так смущают распахнутые настежь ворота?
Остановив коня, Кирилл долгие несколько минут пристально изучал окрест. Но вот на стене около ворот заметно стало движение, кое-где закурились дымки от фитилей... Проснулись!
Осторожность, присущая Кириллу, не дала, однако, сунуться сразу же вперёд. Тем паче, под самыми воротами не протолкнуться было сквозь торговые ряды – чёрт ногу сломит!
– Дмитро! – рявкнул сотник, даже не оборачиваясь. – Пошли кого-нито! Посмотрим, что там за растяпы!
Казачий атаман, по примеру своего приятеля, Павла, слазив в затылок, мрачно кивнул. Ему, несомненно, не по душе был подобный риск, но с другой стороны, вряд ли кто-то ещё, кроме казаков, мог быстро обернуться туда и обратно, а при случае ещё и уйти от погони. Легконогие татарские лошадки казаков имели несомненное преимущество перед могучими, но тяжёлыми на разгон аргамаками ратников Кирилла.
– Федот! – внезапно рявкнул Дмитро, оглядываясь. – Возьми пару-тройку казаков, прогуляйся до ворот!
– Сделаем, атаман! – расхмылился невысокий, поперёк себя шире казак. – Девку тебе приглядеть, аль сам посмотришь?
Нелюбовь атамана Дмитра к женщинам вообще и молодым девкам в частности известна была всем. Не один казак и стрелец хохотнул в кулак, когда разглядел гримасу ужаса и отвращения на лице атамана.
– Я сам! – резким, напряжённым голосом ответил он. – Езжай уже! И гляди, руку от сабли далеко не убирай!
Получив такое странное напутствие, и слегка нахмурившись, Федот махнул рукой, трое казаков последовали за ним... Остальная сотня, замерев в сёдлах, напряжённо следила за тем, как быстро и умело, укрываясь по пути за лавками торговцев, казаки двигаются к стене. Вот уже сотня шагов до ворот... полста... тридцать...
Звук выстрела, разумеется, не мог достичь ушей стоявших в версте с гаком ратников. Лишь дымок, поднявшийся над одной из бойниц, удалось разглядеть... да и то с большим трудом. Потому падение одного из казаков было совершенно неожиданным, а когда остальные, не пытаясь поднять упавшего с земли, развернули коней и погнали их к отряду, изумился даже атаман Дмитр.
– Чего это они? – удивлённо и вроде даже как обиженно протянул он. – Разве я не приказал им...
Но тут татарские кони, быстрые как ветер, принесли казаков обратно, и первый из доскакавших хрипло выкрикнул:
– Федот убит, атаман! Нас обстреляли со стены... Сволочи!
– Да, сволочи... – Дмитро сверкая голубыми глазами, возмущённо уставился на Кирилла. – Объясни-ка нам, сотник, почему по нам из нашего же города стреляют! А?!
– Я-то почём знаю! – проворчал тот, растерянный не менее своих воинов. – Может, за разбойников вас приняли...
– Ты говори, говори, да не заговаривайся! – рявкнул возмущённый Дмитро, ещё яростнее сверкая зраком. – Это ж надо, моих хлопцев за разбойников принять!
Даже среди самих казаков послышались явственные смешки. Мягко говоря, казаки, как, впрочем, и стрельцы с ратниками Кирилла, выглядели мало похожими на регулярное войско. Уж скорее и впрямь – банда разбойников!
– А вот нам, пожалуй, сейчас ответят! – процедил внезапно Павло Громыхало, глядя на город из-под надвинутой на самые брови шапки. – Ишь, сколько их встречать нас вышло!
И впрямь... В распахнутые городские ворота, неумело равняя ряды, по всей видимости, намереваясь задавить неприятеля одной только численностью, выливалась наружу целая толпа. Кое-где в лучах восходящего солнца сверкало оружие. Дымились фитили пищалей. Со стены сердито и совершенно бесполезно тявкнула пушка – ядро не долетело полусотни шагов до ратников... Хорошо ещё, на головы горожан не рухнуло!
– Ах, вот так значит! – тихо и злобно прорычал Кирилл. Значит, стрелять будем... Дмитро, Прокоп, всех в сёдла! Павло, твои стрельцы пусть готовятся! Мы этой швали покажем, как в царёвых людей стрелять!
Спустя самое большее десять минут, развернувшаяся лавой конница ударилась в намёт. По меньшей мере, три сотни вражеских бойцов впереди ратников не смущали – то был сброд, в большинстве своём плохо понимающий, с какой стороны за пищаль браться и где у сабли рукоять. Да они его одним только видом своим в бегство обратят!
В общем-то, не слишком они были и не правы. Лихо разогнавшись, казаки и ратники врезались в нестройные ряды горожан и, сопровождаемые аккомпанементом пистолей и пищалей, завели свою песню сабли.
…Свистнул остро отточенный клинок, сработанный нижегородским мастером, и бедолага, вся защита которого состояла лишь из одной рубахи, а всё оружие – из выломанного по дороге ослопа, без стона упал под копыта надвигающейся конницы. Вряд ли он уже встанет… даже если Кирилл и не убил его первым ударом. Впрочем, мгновением позже на счету сотника было три трупа, а его молодцы, разгорячённые, голодные, а потому – злые и беспощадные, в капусту покрошили не меньше трёх дюжин. Остальные, истребляемые слишком беспощадно, чтобы продолжать сопротивляться, попытались хотя бы спасти свои шкуры в бегстве. Ну, а что может быть лучше для конницы, чем бегущая перед самым строем, расстроившая ряды пехота?! Так легко и приятно тянуть саблей от плеча, чтобы брызги солоновато-сладкой, багряной человеческой крови били в лицо, чтобы конь хрипел в загоне и впереди – распахнутые в ожидании своих беглецов ворота…