Ларец Самозванца
Шрифт:
– Ты сам читал их? – восхитилась Татьяна.
– Ну... – промямлил донельзя смущённый пан Роман. – Я умею читать... да... Только меня почему-то сразу в сон тянет! Вот как открою книгу, посмотрю на буквицы, так сразу глаза слипаться начинают! Прямо даже странно!
Татьяна обладала достаточным умом, чтобы скрыть улыбку, появившуюся у неё на губах. Не стоило обижать славного шляхтича, своего возлюбленного из-за такой мелочи. Ну, ничего! Вот приедет, она возьмёт хозяйство в свои руки... А заодно, и образование. Понятно, что ляхи и литвины не так образованы, как московиты. Но ведь если приложить руку, можно и это исправить! А уж она постарается...
Пан Роман – на своё счастье или несчастье, не подозревал о подобном. Он просто ехал и улыбался. Настроение его, неизвестно почему, вдруг резко пошло в гору...
1.
Косуля, три исхудавших после долгой русской зимы и не успевших ещё нагулять жир зайца, три же куропатки, тоже не слишком жирных – много это или мало на три десятка проголодавшихся, усталых мужиков? Наверное, не слишком много. Но всяко лучше, чем ничего. Меж тем, запасы отряда истощились изрядно, за день, что прошли от постоялого двора, истратили последнее и кулеш сегодня утром был жидок и пресен. Мяса же в нём было совсем немного – и то, размазанного по волоконцу, чтобы всем хватило. Подумав, пан Роман отправил отроков – Яцека да Марека на охоту, сам же встал на долгий привал.
Охота удалась. Может, отряду и мало всего этого для насыщения, но достаточно, чтобы заморить голод. Небось, раз уж Солнце сошло с небосвода и уступило место Месяцу, уже и костры жгут, и ждут их. Может, уже и ищут! Задержались они, если по правде говорить. С полудня охотятся! Хорошо, что не зима вокруг, а жаркое и ласковое лето. Что не приходится брести по сугробам, проваливаясь в снег по колено. Что рядом бредут верные кони, на которые и приторочена добыча. Наконец, хорошо, что леса здесь пусть и добрые, настоящие, но шибко уступающие подмосковным. Вот там – дремучие чащи! А здесь...
Волки, впрочем, были и здесь. Яцек час почти икал и трясся, после того, как наткнулся под кустом на останки человека. Давно уже, может и зимой ещё, погиб он здесь. Замёрз? Попал на зуб серым хищникам ещё живым? Кости были разгрызены волчьими зубами – это точно.
– Т-там!.. Т-там! – заикался Яцек...
Мареку, тому сам чёрт был не страшен. Лук с наложенной охотничьей стрелой по-прежнему был в руке, на приятеля он даже не оглядывался... до поры...
– Ты чего это сегодня вокруг Зарины так долго крутился? – сквозь зубы процедил он, прицеливаясь куда-то в кусты из лука. – Делать было нечего?
– Я? – поразился Яцек, даже икать перестав. – Я не крутился! Я с ней разговаривал! Легенду про Тантала рассказывал!
– Про кого? – изумился Марек, в очередной раз позавидовав Яцеку, у которого хозяин был помешан на сказочках. Впрочем, его хозяин, зато, не раз и не два уже навещал прекрасных панёнок. А ему, пусть и юн был чересчур, в это время доставалось внимание служанок. Иногда, даже очень ничего... хотя Зарине уступала любая.
– Про Тантала! – сердито повторил жуть как не любивший повторять Яцек. – Герой такой грецкий. Он своего сына демонам языческим скормил. Ну, а те его на муки адовы обрекли. Вроде бы как он стоит по самый подбородок в воде, но как наклонит голову – вода отливается от него и он тыщи лет никак не может напиться! Ну, там ещё много чего было... Зарине понравилось, вот!
– Ты вот что! – глядя прямо перед собой, а лук опустив, тихо и спокойно сказал вдруг Марек. – Ещё раз к Зарине приблизишься, и я тебе ноги повыдёргиваю! Обе враз! Понял?!
– Ты чего? – изумлённо воззризлся на него Яцек.
– Я сказал, не подходи больше к ней! – сам где-то в глубине души удивляясь нахлынувшей вдруг на него ярости, выкрикнул Марек. – Задуриваешь ей мозги сказочками всякими... Не подходи к ней!
Он яростно отшвырнул лук и, пригнувшись и сощурив зло глаза, положил правую ладонь на рукоять сабли. Что удивительно, но Яцек, тихоня Яцек, на которого всегда достаточно было прикрикнуть слегка, чтобы он присмирел, напустил в штаны, неожиданно отпрыгнул в сторону и тоже схватился за палаш.
– Сам не подходи!
Это было настолько неожиданно, что Марек сначала даже опешил, но потом озлился ещё больше.
– Ах, ты так! – медленно, с явственно прозвучавшей угрозой, процедил он и достал саблю. – Ну, держись!!!
Однако начать первым он не успел. Яцек вдруг прыгнул вперёд и его тяжёлый, остро отточенный палаш звонко выщербился о камень, чуть ли не на пядь уйдя в землю. Марека на том месте, куда ударил палаш, разумеется, уже не было. Яцек же, не устояв на ногах, споткнулся и упал, открыв спину. Марек тут же ударил, лишь в последний миг направив саблю в палаш.
Сталь зазвенела о сталь и Яцек, вскочивший на ноги, был уже безоружен.
– Подними палаш, рохля! – с крайней степенью презрения в голосе велел Марек. – И не доставай его, если не знаешь, с какой стороны бра...
Он просто не успел закончить. Яцек не стал подбирать палаш, вместо этого резко, с места, прыгнув вперёд. Марек никак не ожидал этого, и приятель буквально вмял его спиной и задом в кусты. В колючие кусты шиповника.
– На! – выдохнул Яцек, со всей силы врезаясь кулаком куда-то в район марекова носа. – На тебе!
Взвыв от острой боли, ослепнув на миг, Марек вслепую отмахнулся. Его кулак попал в мягкое, и дышать стало легче – Яцек больше не сидел у него на животе... Впрочем, это было ненадолго. Уже вскоре его кулак врезался в бок, выбив из Марека дыхание, а в следующее мгновение сам Яцек навалился сверху и принялся душить Марека.
В другой раз Марек, пожалуй, отбился бы, да ещё и сам поколотил как следует Яцека. Тот, хоть и был заведомо сильнее приятеля, уступал ему в сноровке и умении драться. Но всё пошло наперекосяк и Марек не мог даже продохнуть. В ушах стоял звон, перед глазами искры сыпались уже сплошным ливнем, а Яцек, усевшись поудобнее, давил и давил, не собираясь останавливаться... Рука сама нашла кинжал – длинный, тонкий клинок даги, когда-то лишившийся рукояти и как бесполезный, подаренный паном Романом Мареку. Марек приделал к нему обычную, простую рукоять и сейчас его судорожно ищущие опору пальцы нащупали тёплое, влажное дерево. Они сами сомкнулись на рукояти – Марек уже ничего не соображал. Ничего не соображая же, он вытащил кинжал. И ударил.
Был хруст разрываемой материи, был противный, чмокающий звук, когда лезвие вошло в плоть. И был отчаянный, протяжный крик-стон Яцек, когда он валился набок, наконец-то давая Мареку возможность продохнуть. Марек с большим трудом сумел сесть, его грудь тяжело, с сипами и хрипами вздымалась, его лёгкие спешно прогоняли через себя воздух, круги перед глазами постепенно сходили на нет. Его вырвало...
Яцек лежал рядом, ничком, уткнувшись лицом в траву. Он уже не стонал, а лужа крови – и это было самое первое, что Марек сумел разглядеть уверенно – стала просто огромна. Наверное, треть или даже половина всей крови, что текла в жилах Яцека, была сейчас в этой луже!