Ларец Самозванца
Шрифт:
Вот тут Яцек на миг оглох – он сообразил, о чём рассказывает Марек. Была пару лет назад история, стоившая ему, Яцеку, вселенского позора, а Мареку – порки от пана Романа и славы главного шутника Смородиновки... Когда он слегка пришёл в себя, Зарина ещё смеялась – заливисто и звонко.
– Ты у меня – хитрый! – похвалила она, и Яцек ощутил, как ладонь сжимает рукоять ножа. У неё! Зарина сказала – у неё!
Он не удержался – заглянул в узкую щель между дверью и косяком. Увиденное добавило гнева в его душе. Зарина и Марек, совершенно обнажённые,
– Яцек вообще – балда! – прерывая своё сладкое занятие, сообщил Марек. – Я ведь думал, ты его мне предпочитаешь!
Зарина почему-то долго молчала, когда же ответила, в голосе её не было веселья.
– Яцек безобиден, как младенец! – тихо сказала она. – Вот он бы никогда не смог меня взять в жёны. Хотя, возможно, он и был бы более удачным исходом, чем ты, Мариус!
Марек, явно обиженный, даже руку убрал... на пару мгновений.
– Это вряд ли! – сердито сказал он. – Яцек же увалень! Медвежонок с одной извилиной, проделанной в мозгу паном Анджеем!
– Он же твой друг! – удивилась Зарина.
– Конечно, друг! – согласился Марек. – А про друзей всегда надо либо правду, либо ничего! Нет, правда, Зарина! Ты только подумай, ЧТО он упустил, пока был раненный и несчастный! А?!
– Ты бы не упустил своего шанса! – криво усмехнулась Зарина.
– Да уж, пожалуй! – не заметив или не пожелав заметить её опасного тона, согласился Марек. – Я и не упустил!
– Да, ты и не упустил! – спокойно сказала Зарина. – Вот поэтому я и говорю, что Яцек – куда как более безопасен!
Далее слушать Яцек не пожелал. И так уже его лицо пылало, а ушами, наверное, можно было подсвечивать дорогу вместо факелов. В душе клокотала ненависть, а на том месте, где недавно пылала божественная любовь к Зарине, теперь была выжженная пустыня. Все бабы – блудницы и шлюхи! – решил для себя Яцек. И ещё он решил, что никогда более не влюбится и не женится...
Впрочем, сейчас главное было сделать так, чтобы ни Марек, ни Зарина не поняли, что он слышал их разговор... На цыпочках отойдя к лестнице, Яцек нарочито громко прошёлся там, ударил ногой о стену и громко выругался.
– Марек! – громко позвал он. – Марек, чтоб тебя, где ты там?! Тебя пан Роман зовёт! Срочно!
Марек, собака, не отзывался довольно долго. Не иначе, штаны натягивал в спешке.
– Я здесь! – наконец донёсся его искажённый расстоянием голос.
– Где – здесь? – сам удивляясь внезапно прорезавшемуся у него актёрскому таланту, вопросил Яцек. – Я не умею ходить на голос, покажись!
– Ты у лестницы? Иди налево до конца! – Мареков голос можно было назвать весёлым, если бы Яцек не ожидал услышать в нём явное напряжение. Марек боялся? Ну, это вряд ли...
Дойти обратно до двери в келью было для знающего дорогу Яцека делом мгновений.
– Марек, пан Роман велел тебе... О! А! Зарина?!
Зарина – бледная, напряжённая, сидела на ложе – уже одетая. Впрочем, ни рубаха, ни распущенные смоляные волосы не могли укрыть кроваво-багряного засоса, занимавшего всю правую сторону шеи. И уж тем более ничто не могло укрыть распухших от долгих и страстных поцелуев губ. Не ошибёшься.
Так значит, я – увалень! – горько подумал Яцек. – И дурак... Ну, что ж...
– Зарина, а что ты здесь делаешь? – изумлённо спросил он, с удовлетворением отметив, как покраснела девушка, как опустил глаза Марек. – Ой, а вы что...
Он как бы случайно наткнулся взглядом на развороченное ложе, потом уставился на засос...
Зарина, несомненно, чувствовала себя неуютно, она поспешно перекинула волосы направо, закрывая синяк.
– Ну, Марек! – радостно завопил Яцек. – Ну, сукин ты сын!!! Ты всё же добился своего?! Вот тебе и телёнок безмозглый...
Быстрый взгляд, который Марек бросил на Зарину, был полон обиды.
– Я никогда не говорила, что он – безмозглый, Яцек! – сердито сказала Зарина. – Нечего вымещать свою досаду на нас. Марек оказался быстрее и настойчивее, он и получил приз. А ты слишком долго раздумывал!
– Ну, так я его и поздравляю! – весело сказал Яцек, с трудом сдерживая рыдание. Он всё же надеялся, что голос его не дрожал.
Видимо, не дрожал, потому что Марек больше не желал чувствовать вину, и голос его был полон ярости:
– Зачем ты пришёл, Яцек?
– Я-то? – удивился Яцек. – А разве я не сказал? Тебя пан Роман зовёт! А тебя, Зарина, твоя госпожа! И притом – срочно! Оба грозны и гневны!
Удивительно, но оба нисколько не испугались. Наоборот, они, разя Яцека в самое сердце, взялись за руки и, воркуя как голубки, медленно пошли к лестнице. Что оставалось Яцеку? Да только плестись позади. Ларца он так и не заметил...
9.
– Госпожа, как ты хороша! – воскликнула Зарина, когда был вылит двадцатый кувшин горячей, почти раскалённой воды и распаренное тело Татьяны проступило сквозь клубы пара.
Она немного покривила против истины, но все недостатки боярыни – синяки и ссадины на самых интересных для мужчин местах должны были когда-нибудь сойти...
На взгляд Зарины, истинной татарской женщины, боярыня была чересчур худощава. Да вроде бы и на Москве больше любили женщин пышных, даже дородных... Но то – на Москве. Видимо, пан Роман был иного мнения... Ну и пусть его!
– Ты где так долго пропадала? – уже вполне добродушно, совсем по-другому, чем вначале, справилась госпожа, потягиваясь и красуясь перед сокровищем из Богемии - большим, в половину человеческого роста, стеклянным зеркалом, найденном где-то в закутке услужливым Яцеком. – Неужто у вас с Мариусом что-то может быть?