Лава
Шрифт:
– А старик со шрамом тоже у вас живет?
– зачем-то спросила Юли.
– Какой старик?
– Кулак подозрительно посмотрел на нее.
– Ну, такой, с бородой и ужасным шрамом на щеке. Когда мы шли по лесу, он встретил нас и провел через болото... Разве вы не знаете его?
– изумилась Юли.
Кулак отрицательно замотал головой.
– Нет, такого не знаю. У нас со шрамами никого нету. А если бы кто и был, так я бы знал, непременно. Потому, как главный я здесь! Кому, как не мне знать?
– А вы никогда не встречали его в лесу?
– в свою очередь, спросил я. Мысли о незнакомце,
– Не-е, не встречал, - снова мотнул головой Кулак.
– Всякие люди по лесу шастают, а нам туда без надобности не за чем. У меня своих забот во как хватает!
– и он подвел сомкнутые пальцы под подбородок, показывая, сколько именно у него забот.
– Ну, вот и пришли!
– Кулак остановился, отирая со лба пот рукавом рубахи.
Я окинул наше будущее жилище критическим взглядом.
– Да вы не беспокойтесь, дом хороший, новый!
– заверил Кулак.
– И дверь крепкая, с засовом!
– почему-то он отметил эту деталь особо.
– А это важно?
– Я внимательно посмотрел на него.
– Да как сказать...
– Кулак как-то странно взглянул на меня.
– В лесу живем, может и сгодиться... Ну, вы обживайтесь тут, а я побежал! Дел полно, да и за людьми приглядеть надо, не случилось бы чего. Нужно будет что, так вы прямо ко мне обращайтесь, значит. Я в конторе своей всегда, и живу там. Ну, пошел я!
Он напоследок взглянул на Юли и заковылял в противоположный конец поселка.
– Странный он какой-то, - задумчиво произнесла Юли, провожая его взглядом.
– Нормальный человек! Поживешь здесь, привыкнешь.
Она посмотрела на меня, но ничего не ответила. Послушно поднялась по лестнице вслед за мной. Я распахнул дверь, пропуская ее в дом. На пороге еще раз обернулся. Посреди поляны Хрящ все еще мастерил гроб, с энтузиазмом скульптора обтесывая толстый древесный ствол. Полуденное солнце нещадно палило, заливая поляну ослепительными красными лучами, но старатель, казалось, не замечал этого, увлеченный своей работой.
глава пятая
ЦВЕТ КРОВИ
Ягу-ууу-уу-у!..
– протяжный вой шершера разнесся над лесом, действительно, чем-то похожий на вой шакала.
– Что это, Максим?
– Юли, зябко ежась, прижалась ко мне, подняла лицо, освещенное луной.
– Ничего... Это шершер воет... Не бойся, сюда он не придет.
Я крепче обнял ее за плечи, вслушиваясь в леденящий душу вой. В сером свете луны, стлавшемся над дощатым полом, словно туман, проступал край деревянной лавки в углу, бревенчатые стены, крепкая, умело сработанная дверь, запертая на железный засов. Нет, сюда он не заберется. В узкое, похожее на щель, окно виден край черного неба, залитого лунным светом. Звезд совсем не видно.
Вот на фоне неба появился широкий лохматый лист, похожий на лист пальмы, и на полу, в полосе лунного света, возникла и вытянулась до противоположной стены черная тень. Пожалуй, эта тень - единственная реальная вещь в этом, похожем на сон, мире. Я снова взглянул на Юли. Она смотрела на меня, словно изучала мое лицо. Глаза у нее огромные и глубокие, как ночь за окном, и сейчас такие же серые. Сказала, как будто только что догадалась о чем-то:
– А ведь ты тоже боишься, Максим!
– Боюсь?.. Что ж, пожалуй, боюсь... Ты права.
Она обняла меня за шею, уткнулась лицом мне в грудь, тяжело вздохнула:
– Ой, Максим! Скорее бы кончилась эта ночь! Скорее бы утро!
Да, она права, я тоже никак не могу привыкнуть к этим ночам, залитым мертвенным светом луны, к этому ужасному вою шершера.
Полоса лунного света затрепетала, словно на ветру. Скоро уже утро! На небе начинают появляться облака, значит скоро утро. Здесь всегда так.
– Максим!
– позвала Юли.
– А правду говорят, что у шершера шесть ног, грива, как у льва, и голова, как у крокодила?
Я посмотрел на нее.
– Где ты такое слышала?
– Хрящ рассказывал.
– Ерунда! Это он шутил так. Все звери здесь такие же, как на Земле, или почти такие же, и привезены они сюда с Земли, и лес этот тоже привезен с Земли! Поэтому у них не может быть шесть ног! Такое бывает, наверное, только у мутантов в зонах захоронения радиоактивных отходов, но люди там не живут... А шершер, он похож на обычную собаку, только побольше... Спи!
Снова завыл шершер - протяжно и тоскливо. Я нащупал кобуру, висевшую на стене, вынул пистолет. Патрон остался всего один, последний. Я встал с топчана.
– Ты куда?
– встревожилась Юли.
– Сейчас. Не бойся! Я сейчас, только посмотрю.
Я подошел к двери, отодвинул тяжелый засов. Дверь, жалобно заскрипев, отошла от толстого бревна, служившего косяком. Узкая полоса серого света проникла внутрь дома. Я раскрыл дверь совсем и остановился на пороге.
Широкая поляна, служившая главной и единственной улицей в поселке, была пуста. В лунном свете все вокруг выглядело как-то нереально и нелепо, словно это огромная театральная декорация: и бревенчатые дома на сваях, и черная зубчатая стена леса с обеих сторон вырубки, и луна, похожая на большой серый фонарь. В самом дальнем конце поселка светился крохотный огонек, - в этом месте стояла контора, и сейчас там, наверное, никого нет, только Кулак сидит за своим столом, и хлебает из глиняной кружки бродило, да иногда подходит к окну, ковыляя на костыле, чтобы посмотреть, не наступило ли утро.
Вот уже вторую неделю, как мы здесь, а каждую ночь повторяется одно и тоже: серый свет луны, заунывный вой шершера в лесу, и этот огонек в конторе, словно мутный светящийся глаз самого Кулака, выискивающего в ночи неведомую опасность. С тех пор, как мы появились в поселке, он, кажется, пьет, не переставая. Похоже, он кого-то боится, поэтому и не спит по ночам. Работу свою совсем забросил. Все ждет поезда. Старатели целыми днями слоняются по поселку без дела. Только и слышно разговоров, как об этом поезде, а его все нет и нет. В этой глуши с ума можно сойти! Юли с каждым днем все больше хандрит. В Шень-Цян Ен с Наокой ждет, а я застрял здесь, и не известно, когда выберусь. Провизия у старателей давно закончилась, и теперь приходится самому бродить по лесу в поисках какой-нибудь пищи. А старатели в лес не ходят, боятся, только не говорят чего. И, вообще, здесь творятся странные вещи. В лесу, около поселка, я несколько раз видел какие-то непонятные следы, но так и узнал, кому они принадлежат...