Лавандовая комната
Шрифт:
Она рассмеялась и назвала его маленьким нахалом.
Грандиозно. Без малого пятьдесят один год – и все еще ребенок.
Лирабель пожаловалась немного на своего бывшего мужа, но в голосе ее звучала нежность. Потом поворчала в связи с неудачным книжным сезоном, но опять же, скорее, по привычке.
Все было как всегда и в то же время совсем иначе.
Когда Жан переходил набережную, направляясь к магазину, ММ выкатила на улицу стойку-витрину с открытками.
– Похоже,
Он протянул мадам Монфрер пакет с круассанами.
– Да, похоже на то.
Вечером, перед самым заходом солнца, он уединился на своем излюбленном местечке. Там, откуда ему была видна стеклянная дверь, отраженные в ней небо и кусочек моря.
Он задумался и вдруг совершенно неожиданно увидел ее.
Ее отражение словно выплыло из облаков, осенявших море.
Его охватила безумная радость.
Он встал.
Кровь уже бешено неслась по жилам и гудела в ушах, как телеграфные столбы.
Он был готов как никогда.
«Сейчас!» – подумал он.
Сейчас времена сольются в один поток. Наконец-то он выйдет из застывшего, неподвижного «раненого времени». Сейчас.
На Катрин было серо-голубое платье, оттенявшее цвет ее глаз. Она шла упругой, прямой походкой, более уверенной и четкой, чем тогда…
Тогда?
Она тоже прошла свой путь от конца до начала.
На секунду она остановилась у прилавка, как бы пытаясь сориентироваться.
– Вы ищете что-нибудь определенное, мадам? – спросила ММ.
– Да, спасибо. Я долго искала и вот… нашла. Нечто определенное, – ответила Катрин и с сияющей улыбкой посмотрела через весь салон на Жана.
Потом направилась прямо к нему, и он с бьющимся сердцем поспешил ей навстречу.
– Ты не представляешь себе, как я ждала, чтобы ты наконец попросил меня приехать!
– Правда?..
– Правда. И я так проголодалась!..
Он понял, что она имела в виду.
В этот вечер они в первый раз поцеловались. После ужина, после долгой прекрасной прогулки вдоль моря, после долгих, легких разговоров среди пышных кустов гибискуса под новым навесом, во время которых они пили мало вина и много воды и просто наслаждались присутствием друг друга.
– Здешнее тепло утешает, – сказала в какой-то момент Катрин.
Она была права. Солнце Санари выпарило из него весь холод и высушило все его слезы.
– И вселяет смелость, – тихо ответил он. – Дает силу вновь поверить в жизнь…
И тут они поцеловались, смущенные и восхищенные своей новой верой в жизнь.
Жану казалось, будто он целуется вообще впервые в жизни.
У Катрин были такие мягкие, такие удивительно податливые губы и они так подходили к его губам! Это была такая радость – наконец чувствовать их, пить их, наслаждаться ими, ласкать их! И такое вожделение!..
Он
Он спасен.
Они все стояли и стояли так, не в силах оторваться друг от друга.
– Жан! – произнесла она наконец.
– Да?
– Я специально посмотрела в календаре – в последний раз я спала со своим бывшим мужем в две тысячи третьем году. Мне было тогда тридцать восемь. Да и получилось это, кажется, совершенно случайно.
– Очень хорошо. Значит, хоть у тебя есть какой-то опыт. Я-то по сравнению с тобой – вообще жалкий дилетант.
Они рассмеялись.
«Странно… – подумал Эгаре. – Как легко иногда обыкновенный смех смывает все муки и страдания. Несколько секунд смеха – и годы мгновенно слились в одно целое и уплыли прочь, растаяли…»
– Но одно я еще помню, – сказал он. – Секс на пляже сильно переоценивают.
– Да, песок в этом деле – не самое лучшее подспорье.
– А комары!..
– А по-моему, их там не должно быть.
– Ну, вот видишь, Катрин, я и в самом деле ничего в этом не смыслю.
– Так и быть – пойдем, я тебя кое-чему научу, – прошептала она ему на ухо и потащила в спальню.
Лицо у нее при этом было совсем юное и озорное.
Эгаре увидел, как на стене мелькнула четвероногая тень. Тссс уселся на террасе, деликатно повернувшись к ним своей рыжей полосатой спиной.
А вдруг ей не понравится мое тело?.. А вдруг я… окажусь не на высоте?.. И не смогу ласкать ее так, как ей бы хотелось?..
– Перестань, Жан! Ни о чем не думай! – ласково приказала Катрин.
– Ты что, умеешь читать мысли?..
– Мне с тобой так хорошо… так легко… милый! – шептала она. – Хороший мой!.. Ах, я так мечтала, чтобы ты… и ты…
Они шептали и шептали друг другу несвязные слова, фразы без начала и конца.
Он раздел Катрин. У нее под платьем были только простые белые трусики.
Она расстегнула ему рубашку и уткнулась лицом в шею, в грудь. Ее дыхание возбуждало его и… Нет, он напрасно опасался за свою мужскую силу. Она была при нем, он мгновенно почувствовал ее, увидев в темноте этот белый простой хлопчатобумажный треугольник, и ощутил руками тело Катрин.
Они провели в Санари-сюр-Мер весь сентябрь.
Наконец Жан досыта напился воздуха юга. Он вновь обрел себя. «Раненое время» миновало.
Теперь он мог поехать в Боньё и завершить «ступень».