Лавина
Шрифт:
Перелет короткий, в основном потому, что военный пилот только рад пожертвовать комфортом ради скорости. Вертолет стартует под острым углом, держась пониже, чтобы его не засосало в турбины реактивных самолетов, но как только у пилота появляется место для маневра, машина задирает хвост и опускает нос. В результате моторы дергают вертолет вперед и вверх и словно прыжком переносят над долиной реки Л.А. к скудно освещенной громаде Голливуд-Хиллз.
Однако, не долетев до Хиллз, вертолет приземляется на крышу больницы. Больница принадлежит сети «Милосердие», и поэтому формально это воздушное пространство
– Неврологическое отделение, – говорит майор Клем, а потом как приказ выплевывает очередь слов. – Пятый этаж, левое крыло, палата номер пятьсот шестьдесят четыре.
На больничной койке – Да5ид.
От изголовья к изножью кровати протянулись исключительно толстые белые кожаные ремни. К ремням крепятся кожаные манжеты, проложенные пушистой овчиной. Манжеты охватывают руки и ноги Да5ида, на которого надели и больничный халат, теперь наполовину свалившийся.
Самое худшее то, что глаза Да5ида не всегда смотрят в одну и ту же сторону. Он подсоединен к аппарату ЭКГ, который безостановочно выводит кривую его пульса, и, даже не будучи врачом, Хиро понимает, что это не нормальная кривая. Сердце у Да5ида то стучит слишком часто, то не бьется вовсе, тогда включается сирена оповещения, и оно начинает биться снова.
Лицо Да5ида совершенно бесстрастно. Его глаза ничего не видят. Сперва Хиро думает, что тело Да5ида безвольно расслаблено, но, подойдя ближе, видит, что он натянут как струна и мокрый от пота, а еще его бьет дрожь.
– Мы ввели ему временный стабилизатор, – произносит за спиной Хиро женский голос.
Обернувшись, Хиро видит монахиню, которая, очевидно, также и лечащий врач.
– Как давно у него конвульсии?
– Нам позвонила его бывшая жена, сказала, что она обеспокоена.
– Хуанита.
– Да. Когда к нему домой прибыли санитары, он упал со стула и бился в конвульсиях на полу. Видите, вот тут синяк. Мы думаем, это его ударил по ребрам компьютер, который он, падая, сбросил со стола. Поэтому, чтобы избежать дальнейших повреждений, мы фиксировали его тело в четырех точках. Но последние полчаса у него аритмия. Если его состояние не изменится, мы снимем ремни.
– Он был в компьютерных очках?
– Не знаю. Но могу справиться.
– Но вы полагаете, это произошло, когда он находился в виртуальной реальности?
– Не могу вам точно сказать, сэр. Мне известно только то, что у него настолько тяжелая сердечная аритмия, что нам пришлось имплантировать временный стабилизатор прямо на полу в его офисе. Мы сделали ему укол противосудорожного препарата, но он не подействовал. Ввели ему транквилизаторы, но и те лишь едва подействовали. Сделали компьютерную томографию и еще несколько анализов, чтобы определить, в чем дело. Консилиум еще не пришел к единому мнению.
– Ладно, попробую осмотреть его дом, – говорит Хиро.
Врач пожимает плечами.
– Дайте мне знать, когда он придет в себя, – добавляет Хиро.
Врач и на это ничего не отвечает. Впервые до Хиро вдруг доходит, что состояние Да5ида, возможно, и не временное.
Когда Хиро уже собирается выйти в коридор, Да5ид вдруг произносит:
– Е не эм ма ни а ги а джи ни му ма ма дам е не эм ам ам ки га а ги а ги…
Хиро поворачивается посмотреть.
Да5ид обвис на ремнях,
– Е не эм дам гал нун на а ги эги е не эм у му ун эбзу ка а ги а эги…
Голос у Да5ида тихий и мирный, без малейших следов стресса. Слоги скатываются с его языка, будто капли слюны из угла рта. Уходя по коридору, Хиро слышит, как Да5ид, не переставая, бормочет:
– И ге эн и ге ну ге эн ну ге ээ ас тур ра лу ра зэ эм мен…
Хиро снова садится в вертолет. Они летят над серединой Бичвуд-Каньон, направляясь прямо к указателю «Голливуд».
Дом Да5ида преображен светом десятка прожекторов. Он стоит на вершине холма, по склону которого идет частная подъездная дорожка. Сейчас ее перегородил похожий на жабу приземистый бронированный джип от «Генерала Джима», из которого, пульсируя, извергаются и прощупывают небо снопы насыщенно-красного и голубого цвета. Над домом завис еще один вертолет, его словно подпирает снизу вращающаяся колона. Солдаты с ручными прожекторами прочесывают земельный участок.
– Мы предприняли меры предосторожности и оцепили дом, – говорит майор Клем.
По краю световых пятен проступают мертвые органические краски холма. Солдаты пытаются оттенить их прожекторами, выжечь их светом. Хиро готов и сам погрузиться в этот свет, превратившись в тусклый пиксель на стекле пассажирского авиалайнера. Нырнуть в биомассу.
Лэптоп Да5ида лежит на полу возле стола, за которым он любил работать. Вокруг – медикаментозный мусор. В этой куче Хиро обнаруживает гоглы Да5ида, которые или слетели, когда он рухнул на пол, или их сорвали санитары.
Хиро поднимает гоглы. Поднося их к глазам, видит остаточное изображение: стена черно-белой статики. Компьютер Да5ида облавинился.
Закрыв глаза, Хиро роняет очки. Нельзя же заболеть, поглядев на битовый массив. Или можно?
Дом Да5ида напоминает модернистский замок с высокой башенкой над дальним крылом. Некогда Да5ид, Хиро и остальные из их компании хакеров забирались наверх с ящиком пива и хибачи и проводили целую ночь, запивая пивом гигантские креветки, крабовые ноги и устрицы. Теперь, разумеется, башенка давно заброшена, там осталась только хибачи, заржавевшая и почти погребенная под слоем пепла, будто археологический реликт.
Прихватив себе пива из холодильника Да5ида, Хиро некоторое время сидит на своем некогда любимом месте, медленно тянет пиво и воображает, будто видит красивые сказки в вибрирующих огнях.
Старый центр плотно укутан извечной органической дымкой. В других городах дышишь промышленными отходами, а в Л.А. – аминокислотами. В подернутом дымкой муравейнике светятся кольца и сетки огней, словно нити накаливания в тостере. На выезде из каньона ближние световые нити, становясь яснее, распадаются на звезды, арки и горящие буквы. Потоки красных и белых частиц пульсируют по хайвеям, повинуясь размытой логике программируемых светофоров. Дальше – распространяясь по долине – миллион энергичных логотипов размазывается плотными дугами. По обе стороны франшизных гетто логосвет расходится мягкими градиентами освоенных участков, пока не сливается наконец с окружающими сумерками, которые изредка прорезает свечение прожекторов секьюрити на чьем-нибудь заднем дворе.