Лавкрафт
Шрифт:
Наконец, изведенный желанием сверкающих в закате улиц и скрытых меж древних черепичных крыш дорожек на холме… Картер решился отправиться с дерзкой просьбой туда, куда не доходил прежде человек, и бросить вызов ледяным пустыням во тьме и добраться до того места, где Кадаф Неведомый, окутанный облаками и увенчанный невообразимыми звездами, тайно в ночи хранит ониксовый замок Великих.
В легкой дремоте спустился он по семидесяти ступеням в огненную пещеру и поговорил о своем замысле с бородатыми жрецами Наштом и Каман-Та. Жрецы же покачали увенчанными пшентами [404] головами и возвестили, что это будет смертью его души… Подобные путешествия содержат неисчислимые повсеместные опасности, равно как и ту ужасающую конечную угрозу, что бессвязно бормочет-то, о чем нельзя говорить, — за пределами упорядоченной вселенной, куда не достигают
404
Пшент — двойная корона некоторых древнеегипетских богов, означающая присутствие божества как в смерти, так и в жизни, как на земле, так и на небе. (Примеч. перев.)
405
Howard Phillips Lovecraft «Beyond the Wall of Sleep», Sauk City: Arkham House, 1943, pp. 76f; «At the Mountains of Madness and Other Novels», Sauk City: Arkham House, 1964, pp. 290ff. Последнее предложение цитаты — пересказ финала поэмы в прозе «Ньярлатхотеп».
Не смутившись предостережениями жрецов, Картер «отважно спустился по семистам ступеням к Вратам Глубокого Сна и вступил в Зачарованный Лес». Там он держит совет со своими старыми друзьями — маленькими, покрытыми мехом зугами. Далее он идет в Ултар и советуется со старым жрецом Аталом, который сопровождал Барзая Мудрого во время злополучного для него восхождения на Хатег-Кла. Когда же ни Атал, ни Пнакотические манускрипты, ни Семь Тайных Книг Хсана не могут сказать ему, как добраться до Кадафа Неведомого, он опаивает Атала, и тот направляет его к горе Нгранек на острове Ориаб на юге. (Если сопроводительная карта и не согласуется с произведениями полностью, то и сами произведения не согласуются друг с другом.)
С Картером происходит еще множество приключений — с ночными мверзями, чудовищами с Луны, дхолами, гулами, гагами и гастами. (Названия вроде «зуги» и «гаги» придают повести ребячливый налет; Лавкрафт, возможно, изменил бы их при переработке.)
Картер взбирается на гору Нгранек и добирается до недоступного плато Ленг — которое, судя по всему, является не частью бодрствующего мира, как это было в «Гончей», но сновиденческой версией Тибета. Наконец Картер предстает перед самим Ньярлатхотепом, в его замке на вершине Кадафа Неведомого. Ньярлатхотеп говорит ему: «Да будет тебе известно, что твой чудесный город из золота и мрамора — лишь итог того, что ты видел и любил в юности. Это великолепие бостонских крыш на склонах холмов и западных окон, пламенеющих в закатных лучах; благоухающего цветами Коммона, величественного купола на холме и разбросанных в беспорядке фронтонов и труб в фиолетовой долине, где сонно течет Чарльз, перекрытый множеством мостов. Это и видел ты, Рэндольф Картер, когда твоя няня впервые вывезла тебя в коляске весенней порой, и это будет последним, что предстанет пред твоим взором в воспоминаниях и любви».
Ньярлатхотеп отправляет Картера в путь к его волшебному городу на спине шантака — огромной чешуйчатой птицы с лошадиной головой. Он пытается обмануть исследователя, но Картер отвечает его же оружием и просыпается в своем родном Бостоне.
Мнения об этой повести различны. Некоторые, вроде профессора Сент-Арманда, считают ее лучшим произведением Лавкрафта, другие же — Джеймс Блиш, например — худшим. Сам Лавкрафт называл ее «бледным вторичным дансейнизмом» [406] . В повести слабы сюжет и словесные портреты, а также видна ее недоработанность.
406
Письмо Г. Ф. Лавкрафта Дж. В. Ши, 21 августа 1931 г.
Тем не менее я нахожу, что это зловещее сюрреалистическое сновиденческое повествование увлекает и одной лишь изобретательностью
Параллели между поисками Рэндольфа Картера своего волшебного города, обретением его в родном Бостоне и отъездом Лавкрафта из Провиденса и возвращением обратно весьма трогательны. Лавкрафт тоже был «изведен желанием» своего родного города, даже если некоторые и сочтут подобное чувство непостижимым.
После «Сновиденческих поисков Кадафа Неведомого» Лавкрафт написал «Цвет из космоса» — рассказ в двенадцать тысяч слов, один из лучших из цикла Ктулху. Он начинается: «К западу от Аркхэма вздымаются холмы первозданной дикости, да простираются долины с густыми лесами, коим неведом топор. Есть там темные узкие лощины меж холмов, по которым причудливо взбираются деревья, и струятся там ручейки, на которые никогда не падал луч света…
Старожилы покинули те края, а иностранцам жить там не нравится. Пытались там обосноваться и франко-канадцы, и итальянцы, приезжали поляки — тоже уехали. И это не из-за того, что можно увидеть или потрогать, но из-за чего-то такого, что воображается. Места те отнюдь не благоприятны для фантазий и по ночам не приносят спокойных снов…» [407]
407
Howard Phillips Lovecraft «The Outsider and Others», Sauk City: Arkham House, 1939, p. 32; «At the Mountains of Madness and Other Novels», Sauk City: Arkham House, 1964, pp. 386f.
Рассказчик объясняет, что в этой местности находится «окаянная пустошь», медленно разрастающаяся вокруг бесплодного участка. Он выведывает всю историю у одного из немногих оставшихся старожилов.
В 1882 году в центре района упал метеорит. Это был крайне необычный метеорит, состоящий из кожистой субстанции, которая сбила с толку лаборатории Мискатоникского университета своим убыванием и последующим исчезновением.
Затем все живое в округе поразили загадочные болезни. Растения и животные обезображивались и умирали. Члены семьи с ближайшей фермы один за другим сходили с ума и тоже умирали. Как обнаруживается, инопланетный пришелец, что прибыл с метеоритом, — газообразное существо неземного цвета…
Рассказ написан в простой, вялой повествовательной манере без каких бы то ни было ярких отрывков. Но читатель легко может представить себя в одном из этих холмистых районов юго-востока Новой Англии, где заброшены все фермы, за исключением небольшого числа, и местность возвращается к природной дикости.
В 1904 году в Нью-Йорк приехал молодой изобретатель по имени Хьюго Гернсбэк. Он родился в Люксембурге и получил образование в Германии. Гернсбэк основал «Электро Импортинг Компани» и через четыре года начал выпуск журнала «Модерн Электрике» («Современное электрооборудование»). Это был первый из ряда журналов, издававшихся Гернсбэком, — таких как «Электрикэл Икспериментер» («Электрический экспериментатор») и «Сайэнс энд Инвеншн» («Наука и изобретение»). В некоторых из этих журналов Гернсбэк публиковал научно-фантастические рассказы, написанные им самим или же фантастами того времени.
Гернсбэк верил, что научная фантастика вызовет у молодежи интерес к науке и ознакомит с ее основами. По его мнению, научно-фантастические рассказы должны предсказывать устройства, которые однажды действительно могут войти в употребление. Гернсбэк изобрел слово «телевизор» еще задолго до того, как аппарат с таким названием стал реальностью.
В 1926 году Гернсбэк начал выпуск первого журнала, посвященного исключительно научной фантастике, — «Эмейзинг Сториз» («Удивительные рассказы»). Через два года он обанкротился и лишился руководства журналом, но вскоре вернулся с другим — «Уандер Сториз» («Рассказы о чудесах»). Через несколько лет этот журнал постигла та же участь.
В течение этих лет Гернсбэк, как и множество издателей, обходившихся малыми средствами, был щедр на обещания своим авторам, но частенько не выплачивал им обещанного. Флетчер Прэтт, трудившийся с Гернсбэком над «Уандер Сториз», переводил европейские научно-фантастические романы, которые впоследствии печатались по частям. Когда несколько частей такого романа были опубликованы, Прэтт принуждал Гернсбэка выплатить ему долг, угрожая оставить перевод незаконченным.
Сомневаясь, что Фарнсуорту Райту понравится «Цвет из космоса», Лавкрафт отправил его в «Эмейзинг Сториз». В июне 1927 года он узнал, что рассказ принят. Он был должным образом напечатан в сентябрьском выпуске.