Лайка
Шрифт:
Никита замолк.
– Не пойму тебя, Никита. О чем ты это? – удивленно уставилась на своего мужа Таня, пораженная необычными словами.
– Я о своем здоровье… Не знаю даже, может, стоило нам вместе лететь в Туруханск. Видишь ли, по врачебному этикету доктора о состоянии пациента говорят с близкими родственниками. Если все плохо, то любому врачу очень тяжело приходится объясняться… Со мной же все запуталось: доктор мне озвучил всю правду, а теперь я не знаю, как все поведать тебе то, что мне рассказал он.
– Неужели все так плохо? – еле слышно прошептала Таня и судорожно схватила его руку, лежащую на спинке ее стула.
– У меня рак легких, Таня, – со страшным усилием воли выдохнул слова Никита, боясь взглянуть в глаза своей жене.
– Ну, в Туруханске такие врачи, что…, – Таня начала говорить, но, почувствовав, как слёзы застилают глаза, а сердце почти остановилось,
– Да нет, врач тот, который меня осмотрел, сорок лет проработал онкологом в Красноярске. Он не отрицал того факта, что он может ошибиться, и поэтому настойчиво советовал прямо из Туруханска полететь в Красноярск. В итоге мы решили, что я после Нового года повезу соболя в краевой наш центр и там покажусь еще раз… Ты пока никому про это не говори, ладно, Танюша?
– Сколько тебе осталось? Он же, наверное, сказал? – взяв себя в руки, спросила Таня. – Никита, не надо мне ничего придумывать. У нас дети, и мне все надо взвесить…
– Доктор сказал от полугода до года… Я поэтому и не могу никак полететь в Красноярск: денег и так мало, а нужно сейчас не тратить, а наоборот… Я обещал Насте, что она попробует поступить в военный институт в Москве. Так что завтра я отправляюсь в тайгу, а потом уже посмотрим, как все будет складываться. Ты, Таня, у меня настоящая сибирячка, да и я не собираюсь просто так сдаваться. Пока жив – буду все делать ради семьи. И ты раньше смерти меня не хорони…
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся Мишка.
– Ну-у, мама, папа! – немного обиженным тоном протянул мальчик. – Дядя Саша с тетей Светой уже в баню пошли, а вы тут сидите, как ни в чем не бывало. А меня туда-сюда гоняют из-за вас. Пойдемте домой, а?
На следующий день, друг за другом отправившись в путь в восемь утра, Никита и Саша к трем часам добрались до устья Нымды. Тут они по сложившейся традиции на скорую руку вскипятили чай и пообедали холодными котлетами из налима. Только вот в былые годы, хотя и всегда все делали немного торопясь, они находили время и для шуток, и немного обсудить и сделать некоторые прогнозы на грядущий охотничий сезон. На этот раз и Сашка, и Никита, перекинувшись несколькими неловкими и дежурными словами о своих собаках сразу после высадки на берег, как-то само по себе замолкли и молчали вплоть до момента расставания. Первым засобирался, потушив костерок, Никита. Сашка, понурив голову, смотрел, как угольки зашипели от воды. Его обдало паром и дымом, но он словно бы и не замечал этого.
– Ну, что, брат, – впервые Никита назвал Сашку «братом», – надо плыть дальше, иначе я не успею добраться до своей промежуточной остановки.
Сашка вдруг резко выпрямился и обнял своего старого друга. Так они простояли несколько секунд. Затем Сашка также резко отвернулся и зашагал к своей лодке. Зашумел мотор; Ласка прыгнула без всякой команды на свое место перед снегоходом, который стоял посредине большой лодки Хандогина, и Сашка так и уплыл, даже ни разу не бросив взгляд назад.
«Как хорошо мне с ним, – подумал Никита, глядя вслед своему свояку. – Обо всем догадался с самого начала и ни о чем так и не спросил: о чем-то постороннем ему, видно, было неудобно говорить, а обо мне – какой смысл?»
ГЛАВА ВТОРАЯ
За две с лишним недели до начала сезона добычи соболя, Никита успел сделать почти все, что планировал. Это, несмотря на то, что самочувствие медленно продолжало ухудшаться, и порой приходилось в пути отдыхать чуть ли не через каждые пару километров по пять-десять минут. Из промежуточной базы он перевез груз на основную базу за четыре дня, оставив часть в промежуточной избушке ниже по течению от нее, при этом попутно добыв несколько глухарей, выходящих на галечный берег. Затем день как бы отдохнул, наловив немного щук на основной базе и заложив их на хранение. Погода хотя бы здесь немного поддержала его: пока на небольшом катере мотался от водопада туда-сюда, все эти четыре дня моросил дождь в светлое время суток, усиливаясь ночами до чуть ли не ливня. Благодаря этому подъём воды на Нымде и на ее небольших притоках, на которых стояли остальные вспомогательные избушки, позволил Никите завезти почти во все из них, кроме одной, привезенные хлеб, сухари, крупы и макароны.
На пятый день температура стала падать. Небо посветлело. Тайга заиграла всеми прощальными красками перехода осени в стадию ожидания зимы. Все вокруг стремительно стало выстужаться. Наступило время заготовки щук на весь охотничий сезон, чтобы есть самому и кормить Рекса. Рыбы, как обычно, было столько, что с ее ловлей проблем не было никаких. Огромные, под десять килограмм щуки, заглатывали блесну с первых же забросов. Надо сказать, что добравшись в первый день до промежуточного пункта, Никита обнаружил, что в его домике побывал какой-то народ, по всей видимости – туристы. Они попользовались его буржуйкой и старым солдатским котелком, а также съели или попросту забрали хранившийся там небольшой запас риса и гречки; но взамен оставили качественное удилище с вполне приличным спиннингом и три отменного качества блесны с острейшими тройниками. У Никиты все это имелось в хозяйстве, но эта рыболовецкая амуниция была гораздо выше по качеству и к тому же почти новая. Шнур, намотанный на спиннинг, в отличие от простой лески у него на старом удилище, выдерживал без всякого напряга огромных сибирских щук.
Таким образом, к середине октября Никита с Рексом подошли абсолютно подготовленными, если не считать того, что они так и не добрались до самой дальней избушки, расположенной почти у самого истока Нымды. Именно про те места упоминал Сашка, когда уведомил он Никиту о небольшом землетрясении. Несколько раз Никита собирался пробраться туда, но каждый раз с полпути заворачивал назад: на катере он итак туда ни разу не плавал из-за низкого уровня воды и сплошных плесов и шивер, а пешком не хватало сил из-за болезни. В итоге он решил пробиться туда на снегоходе после того, как ударят настоящие морозы и завезти продукты с собой. Та дальняя избушка, находившаяся от основной базы в сорока километрах и в двадцати километрах от самого ближнего проходного домика, всегда в начале сезона оставалась немного в стороне, так как почему-то соболь там появлялся только с появлением глубокого снега. Причем, если появлялся соболь, то это был соболь с темным, зачастую с чисто черным, окрасом меха – видимо приходили они большей частью откуда-то из востока. Поэтому Никита до конца ноября туда редко наведывался по окончанию завоза продуктов после прибытия в тайгу в сентябре. Но упускать же черного соболя никак было нельзя, и он с наступлением полноценной зимы всегда заворачивал туда и настораживал капканы и кулемки в надежде добыть самый ценный мех.
Никита все успел, что намечал сделать до Покрова, но это далось ему очень большим трудом и безмерно тяжело. Не сделать было невозможно: если к тому моменту, как Нымда и ее притоки затянет тяжелой шугой, а берега покроются ледовым притором, а он не успел бы завезти все необходимое во все избушки, то вся годовая подготовка к добыче соболя пошла бы насмарку. Еще в первый год, когда тесть оставил его одного на участке, он требовал от него усвоить главное правило выживания охотника в тайге зимой: к ледоставу, за которым почти сразу же ляжет снег, успеть сделать во всех своих опорных пунктах, то есть проходных домиках, как минимум двухнедельный запас продуктов. Каким бы здоровым был человек, он предполагает, а Бог располагает – всегда очень просто, например, можно простудиться, и мало ли что еще может случиться. И этот урок Никита усвоил очень хорошо, и до этого времени «Ч» он все эти годы, включая и нынешний, делал месячные запасы еды – для себя и для собаки – в проходных избушках. Единственно, что не успел он на этот раз, так это наловить и заморозить рыбы на седьмом, самом дальнем домике, решив завезти ее из базовой избушки в начале декабря, а до того момента он все равно не собирался туда наведываться. Запас крупы, макарон и сухарей, да еще несколько банок тушенки неприкосновенного запаса там имелись еще с весны.
Приступы кашля в тяжелых условиях тайги и из-за тяжелого труда начали становиться с первых же дней чаще и продолжались они дольше. Правда, был плюс в том, что не надо было скрывать от домашних свое состояние. Никита, как только начинал чувствовать, что постоянное ощущение ваты в груди начинало тяжелеть, словно эта вата превращалась в горячий камень, старался найти какой-нибудь валежник, сесть или завалится на нее, и так перенести приступ удушливого кашля. В этот момент все чаще перед глазами начинали роиться полупрозрачные мухи, голова начинала кружиться, мышцы во всем теле сводила судорога, ноги подкашивались сами по себе, а желудок от спазма порой выдавливал свое содержимое наружу. По совету доктора Юрия Всеволодовича, он для облегчения клал в рот заранее мятные таблетки, которые хотя бы чуть-чуть помогали – в такие моменты даже такая малость значила очень много. Сильнодействующие таблетки, как бы порой ни хотелось проглотить и остановить приступ такого кашля, Никита твердо решил не пить до начала охоты на соболя. Пока же два раза в сутки по столовой ложке он пил спиртовую настойку мухомора, которая действительно помогала легче переносить болезненные ощущения во время выворачивающих внутренности кашля.