Лед
Шрифт:
Минут через пятнадцать-двадцать послышался тихий перезвон бубенцов. Вот мы и дождались попутки. Немного погодя стал слышен глухой стук копыт и всхрапывание лошадей. Кто это к нам пожаловал? Сани-розвальни – одна штука, возница – одна штука. Очень удачно! Пропустив сани, которые неторопливым бегом тянули две коняги непонятной серой масти, я дождался, пока они не замедлят своего хода на подъёме, выполз на дорогу и махнул рукой Ветрицкому. Тот выскочил из кустов как чёртик из коробочки.
– Тпру-у-у! – Возница, сутулый мужичок лет сорока,
– Руку убери, – негромко попросил я его, ухватившись за заднюю спинку розвальней.
Вздрогнув, возница выдернул руку из-под сиденья – на дно саней брякнулся обрез, – осторожно развернулся ко мне и хмуро посмотрел на нацеленное на него ружьё:
– Денег нету.
– Ты кто? – Я пристроил на спинку ствол штуцера.
– Мифка Ряхин. – Мужик хлюпнул носом и выдавил из себя щербатую кривую улыбку. – Братцы, не губите, а?
– Откуда?
– С Волчьего лога мы.
– Едешь, говорю, откуда? – решил я потянуть разговор и присмотреться к мужичку.
– Из Форта еду, из Форта, – закивал Ряхин, на мгновенье замолчал, но тут же поспешно добавил: – В Еловое завернул по пути долг отдать...
– Куда едешь?
– Домой. Отпустите, мужики, а? Не губите! У меня ж жена, четверо детей по лавкам... А я только долги роздал...
– Да не трясись ты. Мы не бандиты. – Опасливо косясь на лошадей, подошёл Ветрицкий и кинул в сани рюкзак. – Мы из Патруля.
– А-а-а... – протянул мужичок, но на его похмельной физиономии явно читалось, что хрен редьки не слаще. – Вот оно как...
– До Волчьего лога подвезёшь? – Николай, не дожидаясь ответа, опустил на дно саней мои лыжи и пристроил на них рюкзак Макса.
– Подвезу, отчего не подвезти, – неуверенно промямлил возница, видимо соображая, не выкинем ли мы его по дороге.
– Вот и замечательно. – Я жестом приказал Николаю отойти в сторону и, не спуская с прицела хозяина саней, попросил: – Перекрестись.
– Чего? – вылупился на меня щербатый.
– Перекрестись, – повторил я. Возница вроде в порядке, но перестраховаться никогда не помешает. А то подсядешь к чёрному ямщику, и поминай как звали.
Мужик перекрестился, вытер выступившую на лбу испарину и натянул варежку.
– Патруль Форта, специальная разведгруппа, – забираясь в сани, представился я, поднял обрез – никак из берданки смастрячили? – и разрядил. Обрез вернул владельцу, сам сел на заднюю лавку и положил в ноги трофейный АКМ.
– Этот не поедет, что ли? – Ряхин проводил удивлённым взглядом направившегося на пригорок Колю.
– Поедет, там у нас ещё один лежит.
– Лежит? Не, так не пойдёт! – возница яростно замотал головой. – Труп не повезём. У меня лофади нервные – мертвяков боятся. Взбесятся ещё.
– Какой труп? – Я кое-как пристроил лыжи с палками под сиденьем. – Ногу парень подвернул, вот и лежит. Ты трогай,
– Но-о-о! Пофли, родимые. – Ряхин слегка взмахнул вожжами, лошади тронулись, и сани неторопливо заскрипели вверх по склону. – А фто случилось? Мне кум рассказывал, патрульные через лес с завязанными глазами пройти могут и не оступятся даже. Брехал?
Сани остановились, Ветрицкий помог забраться в них Максу. Я подогнул ноги и освободил для него место с правой стороны. Николай уселся рядом со мной.
– Это он, скорей всего, про егерей говорил. Но если на сугробника нарваться, то что егерь, что патрульный...
– Сугробники? Ёфкин кот! – вздрогнул Ряхин и прикрикнул на лошадей. – А ну живей пофли, костлявые!
Сани понеслись с горки, но внизу коняги решили, что с них достаточно, и снова неторопливо затрусили по дороге. Нервные они, ага, как же. Эти-то две флегмы?
– Вас как зовут-то? – Мужичку спокойно на месте не сиделось, и он то и дело поворачивался к нам. – Меня Мифкой кличут.
– Макс.
– Николай.
Я сделал вид, что вопроса не услышал.
– А тебя как, старфой? – каким-то образом Мишка распознал во мне командира.
– Лёд.
– ...мать! – вырвалось у Макса, когда сани ухнули в выбоину, и он приложился отбитой ногой о дно. – Полегче нельзя? Не дрова везёшь!
– Фто за жизнь? – Возница пропустил возмущение Макса мимо ушей. – То волки, то мертвь ходячая, теперь ещё и сугробники!
– А что с волками? – заинтересовался Макс. Наверное, тоже вой слышал.
– А житья от них никакого не стало, от волков-то, – сморщился Мишка. – Сбились в стаю пастей в тридцать и уже на людей кидаются.
– На людей? – не поверил Николай. – Волки же с человеком не связываются?
Мы с Максом только переглянулись. Не связываются, ну-ну...
– О том и речь! – закивал Мишка и почесал куцую рыжеватую бородку. – Не зря про оборотня болтать начали! Оборотень завёлся, зуб даю.
– Прям оборотень? – хмыкнул я. – Не волколак?
– Нефто мы с волколаками дел не имели?! – оскорбился возница. – Почитай в каждом дому по фкуре! Оборотень это! И на людей волков специально науськивает, не по нутру ему, когда другим хорофо. Злоба его точит. Батюфка на профлой проповеди прямо сказал: «Пока не изничтожим это сатанинское отродье, житья нам не будет».
– Ну, священнику видней, – усмехнулся я. В каждом доме! Я что, в Волчьем логе не был?
– Не верифь? – почувствовал в моих словах усмешку Мишка. – Сам увидифь. Нефто к нам со всего Приграничья охотники просто так собрались? О Диего Следопыте слыфал? А об Айболите? То-то же...
Я только присвистнул. Если он нам лапшу на уши не вешает, дело серьёзное. Эти товарищи по мелочам не размениваются. Задумавшись, я чуть не схлопотал дулом ружья по носу, когда полозья телеги соскользнули в раскатанную колею. Уберу-ка я его от греха подальше. После того, как лыжи были сдвинуты в сторону, места для штуцера вполне хватило.