Лед
Шрифт:
Потом Сервас спросил:
— У нее есть парень?
— Думаю, да. Но она отказывается о нем говорить. На нее это не похоже.
Тогда он спросил Александру, порылась ли она в переписке Марго. Он слишком хорошо ее знал и догадался, что получит утвердительный ответ. Так оно и вышло. Порылась, но ничего не нашла.
— Нельзя вычислить, кто послал все эти мейлы и эсэмэски, — заметила Александра с сожалением. — Мне неспокойно, Мартен. Постарайся что-нибудь выведать. Может, тебе она доверится.
— Не переживай. Я попробую с ней поговорить. Думаю, ничего страшного не происходит.
Но он снова увидел грустный взгляд дочери, темные круги под глазами и, самое
— Спасибо, Мартен. А у тебя-то как дела? Все в порядке?
Он уклонился от ответа и стал в общих чертах, не вдаваясь в детали, рассказывать о следствии. С тех пор как они поженились, Александра не раз обнаруживала потрясающую интуицию и непривычный взгляд на вещи.
— Конь и голый человек? Действительно любопытно. Ты полагаешь, будут еще убийства?
— Я этого боюсь, — признался он. — Только никому не говори, особенно твоему взломщику, [23] — прибавил он, привычно избегая называть по имени летчика, который увел у него жену.
— Надо думать, эта парочка совершила что-то очень пакостное, — сказала она, когда он назвал бизнесмена и аптекаря. — Действовали они заодно. У всех есть что скрывать.
Сервас молча с ней согласился. Она ведь знала, о чем говорила. Они были женаты пятнадцать лет. Интересно, как долго Александра обманывала его со своим летчиком? Сколько раз они пользовались посадками, чтобы заняться любовью и «взлететь на воздух»? [24] Термин, вполне подходящий к стюардессе и пилоту. Каждый раз она возвращалась в семью, как будто ничего не произошло, и всем привозила подарки, пока наконец не решилась. Однажды Александра сказала в свое оправдание, что Фила не мучают кошмары и бессонница и он не живет среди мертвецов.
23
Здесь игра слов: по-французски «monte-en-l’air» означает и «поднимающийся в воздух», и «взломщик».
24
Идиома «s’envoyer en l’air» в буквальном смысле означает «взлететь на воздух», но имеет и другое значение: «испытать острое наслаждение».
— А при чем тут конь? — спросил он теперь. — Какая связь?
— Не знаю, — равнодушно отозвалась она, и он понял, что времена, когда они обменивались мнениями по поводу его расследований, миновали. — Ведь ты же сыщик. Ладно, мне пора. Постарайся поговорить с Марго.
Александра повесила трубку. В какой же момент все приняло скверный оборот и их дороги разошлись в разные стороны? Когда он начал все больше пропадать в рабочем кабинете и все меньше бывать дома? Или еще раньше? Они познакомились в университете и уже через шесть месяцев поженились, хотя его родителям Александра не понравилась. В ту пору они были еще студентами. Сервас собирался преподавать литературу и латынь, как отец, и написать великий современный роман. Планы Александры не отличались грандиозностью. Она изучала туристическое дело. Но Сервас пошел в полицию. Официально такой поступок считался необдуманным и нелепым, но на самом деле его корни лежали в прошлом.
«Надо думать, эта парочка совершила что-то очень пакостное. Действовали они заодно. У всех есть что скрывать».
Александра, с ее цепким умом совсем не полицейского склада, ухватила самую суть. Выходит, Ломбар и Гримм были замешаны в какой-то
Вдруг в его сознании, как темное чернильное пятно, всплыла другая мысль. Что, если Марго оказалась в опасности? Противный комок под ложечкой не желал рассасываться. Сервас схватил пальто и вышел из номера. Спустившись в холл, Мартен спросил, есть ли в отеле компьютер с веб-камерой. Дежурная ответила, что есть, и проводила его в маленький салон. Сервас поблагодарил ее и достал мобильный телефон.
— Папа? — услышал он в трубке голос Марго.
— Подсоединись к веб-камере, — сказал он.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас.
Он уселся за компьютер и включил программу видеоконференции. Прошло минут пять, а Марго все еще не подсоединилась. Он уже начал терять терпение, когда в нижнем правом углу экрана наконец-то появилось объявление: «Марго на связи». Сервас тоже включил видео, и синий огонек камеры загорелся.
Марго была в своей комнате, с дымящейся чашкой в руке, и глядела на него озадаченно и в то же время осторожно. За ее спиной на стене висела большая афиша фильма «Мумия», на которой был изображен некто в пустыне, с ружьем наперевес, закат солнца и пирамиды.
— Что случилось? — спросила она.
— Это я хотел тебя спросить, что случилось.
— Не поняла…
— Ты хочешь бросить фортепиано и каратэ. Почему?
Мартен слишком поздно осознал, что задал вопрос достаточно грубо, и голос его сорвался. Наверное, это потому, что долго ждал, а ждать он терпеть не мог. Надо было взяться за дело по-другому, начать не с самой важной темы, поговорить о том о сем, заставить ее улыбнуться, пустить в ход их привычные шуточки, одним словом, применить обычные приемы манипуляции, хоть и на собственной дочери.
— Ага, мама тебе уже позвонила.
— Да.
— Что еще она тебе сказала?
— Больше ничего. Так что?
— Да все очень просто. Пианистка из меня выйдет весьма посредственная, так зачем чего-то добиваться? Это вовсе не моя уловка. Вот и все.
— А каратэ?
— Мне надоело.
— Надоело?
— Да.
— Ха! Так вот сразу взяло и надоело?
— Нет, не сразу. Я хорошо подумала.
— А чем ты планируешь заняться вместо каратэ?
— Пока не знаю. А что, я должна чем-то заниматься? Мне кажется, я уже в том возрасте, когда могу решать сама. Или нет?
— Приемлемый аргумент, — признал Сервас, силясь улыбнуться.
Но его дочь с другой стороны экрана вовсе не улыбалась. Она пристально глядела на него через камеру своими черными глазами. В свете лампы, освещавшей ее лицо сбоку, синяк на щеке выделялся еще ярче. Пирсинг на брови блестел как настоящий рубин.
— К чему эти вопросы? Что вы все от меня хотите? — Голос Марго становился все более пронзительным. — Что ты меня допрашиваешь как в полиции?
— Марго, я просто задал тебе вопрос. Ты вовсе не обязана…
— Ах вот как? Знаешь что, папа?.. Если ты своих подозреваемых будешь так допрашивать, то мало чего от них добьешься. — Она стукнула кулаком по столу, и он вздрогнул от удара, раздавшегося в ушах. — Черт побери! Как мне это опротивело!
У него похолодело внутри. Александра была права: дочь вела себя совсем не так, как обычно. Оставалось выяснить, насколько серьезны эти перемены, обусловлены они обстоятельствами, о которых он не знает, или чьим-то влиянием.
— Мне очень жаль, малышка. Я совсем ошалел с этим расследованием. Ты меня простишь?