Леденящая жажда
Шрифт:
— Правда? Это правда?! — схватил он врача за лацканы халата.
— Правда, правда, успокойтесь! Кстати, как ее фамилия? Ухова? Ну да, все верно.
— Мне можно к ней?
— Пока нельзя. Но через пару часов вы ее увидите. Теперь отдохните немного. Мы вас отведем в комнату персонала, там вы поспите, а потом навестите сестру.
— Спать? Вы что? Разве сейчас можно спать?
— Хорошо-хорошо. Нам не хватает людей. Вы можете быть полезны. Настенька, проводи молодого человека в хирургическое, где наши эпидемиологи. Там не
Функция провожатой досталась молоденькой санитарке, почти еще девчонке. И ее тоже трясло от напряжения и ужаса. Рыжие прядки выбились из-под белой косынки, зеленые глаза от слез казались невероятно яркими.
Они протискивались по больничному коридору, который был забит людьми: коек не хватало, и больные лежали прямо на полу. Трубачу и санитарке приходилось перешагивать через них. Как через трупы. Живые трупы. Кто был в сознании, конечно же просил пить. Санитарки и медсестры подносили им воду.
Вода! Отравлена вода! К черту результаты анализов.
Они могли не дать результатов просто потому, что неизвестно вещество! Проще всего отравить воду. Почему он один не отравился? Гастрит! Вот не думал не гадал, что гастрит может спасти его: в целях профилактики Трубач всегда пил только минеральную воду.
Он уже не сомневался, что его догадка верна.
Он так обрадовался своему открытию, что не сразу среагировал на то, что вход в эпидемиологическое отделение охраняли, словно, часовые, два санитара все в той же странной одежде: медицинский халат, а из-под халата — камуфляжные штаны и берцы. Лица обоих скрывали респираторные намордники.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Глазов
27 июня 200… года, 08.44
После внезапной схватки на дороге кавказцы вернулись в свое логово. Еще по приезде они, изображая торговых людей, обосновались в арендованном за ящик водки старом складском ангаре. Сейчас оба занимались раной пожилого.
— Сильнее заматывай, сильнее, чтоб кровь не шла!
Молодой, и так вспотевший от напряжения, туже затянул повязку на плече пожилого. Тот сцепил от боли зубы. Но не стонал, не дергался, терпел. Наконец кровь удалось остановить.
Оба говорили с сильным кавказским акцентом.
— Кость не задета? — спросил молодой.
— Ты дурак, да? Откуда я знаю! Я рентген, да?
— Это не я в тебя стрелял! — разозлился и молодой.
— Ты! Ты виноват! Пижон, мать твою! С шиком хотел уйти! Джип ему подавай! Теперь вообще отсюда не уйдем!
— Уйдем, другую машину достанем.
— Ты баран! Тебе мало, что нас чуть не положили на дороге?! Откуда там этот гад взялся? Их же пятеро было!
— Засада…
У пожилого уже не хватало злости.
— Пешком надо уходить. Через лес, не по дороге. До вечера посидим и пойдем.
— Хорошо.
— Давай покажи, что ты там наснимал.
Молодой вынул из
— Батарейка кончилась, сейчас шнур подсоединю — будет от сети работать.
Молодой засуетился, подсоединяя шнур. Пожилой с ненавистью смотрел на него.
— Все, готово, смотри.
Девушка простоватой внешности безвольно сползла вниз по стене. Не шевелится. Последний взгляд странный, как будто не она смотрит, а какой-то другой человек, который знает… Что-то такое, чего другим не понять.
На экране в основном умирали люди. Смерть, смерть и смерть. Милицейские машины. Много милиции. Иногда мелькали кареты «скорой помощи» и врачи.
— Достаточно, и так в штаны наложат, — тихо буркнул пожилой — сухо, отрывисто.
— А как я это снял, знаешь?
— Ты цену себе не набивай. Я б сам все сделал, если б знал, как эта штука работает.
— Ага, ты только и знаешь людей из автомата косить!
— Могу и без автомата… — Рука пожилого угрожающе потянулась к ножу.
— Не заводись! Нам еще отсюда выбираться.
— Выйдем. Подозревают что-то?
— Наверное… Ничего конкретного. Нас точно не ищут. Можем тут хоть неделю прокантоваться. Давай уйдем, когда все успокоится.
— Ты осел! У нас воды осталось максимум на сутки.
Старый кивнул в угол, где стояли две большие бутылки минералки без газа.
Мелькание на экране прекратилось. Последний кадр — женщина на носилках, близко-близко, лицо дрожит, губы синие, смотрит прямо в камеру и исчезает. Унесли.
— В больницах мест не хватает, некоторых прямо в морг несут. Всякие кафе, рестораны позакрывались, продуктовые магазины — тоже. По городу пустили санитарный контроль. Ездят по квартирам, забирают, если что не так. В больнице военные появились. По-моему, МЧС.
— Если начнется — сюда тоже нагрянут, между прочим. Нет, дальше ждать нельзя. Главное — пленку передать. Никто не видел, как ты снимал?
— Я не дурак, в открытую с камерой не разгуливал…
— Журналистов видел много?
— Ни одного, — Молодой похлопал по камере. — Только я. Когда увидят, будет взрыв, это точно. Так рванет, что не забудут никогда. Все передохнут, а нас никогда не найдут! — зашелся в крике молодой.
— Что случилось? — насторожился вдруг от этих слов старый.
— Ничего… Нет. Никаких проблем! — замотал головой молодой.
Старик прищурился.
— Что случилось?
— Ничего, я же говорю…
Старик все так же смотрел на молодого в упор.
— Я слушаю.
— Правда, ничего… Ну так, мне показалось, может.
— Говори!
— Ну я был около городской больницы, центральной… Вышла медсестра или санитарка. Я к ней подошел. Не помню, что спросил. Вроде придумал какого-то родственника.
— Ну!
— В общем, она смотрела на меня как дурная. И все, я сразу ушел.