Леди Гамильтон и Адмирал Нельсон. Полжизни за любовь
Шрифт:
А у Нельсона новая победа — в очередной раз не подчинившись приказу, он не вышел из боя и одержал победу! Это случилось у Копенгагена. Когда сражение зашло в тупик, адмирал Паркер дал приказ отступить, чтобы не угробить корабли окончательно. Нельсон возмутился:
— Отступить?!
— Да, сэр, это сигнал с флагманского корабля.
И тогда Нельсон сделал свой знаменитый жест, он поднес подзорную трубу к слепому глазу:
— Где? Я не вижу никакого сигнала! Огонь!
Неприятель был разгромлен, победа полная, у адмирала Нельсона новая слава и новая неприязнь — никто не любит не подчиняющихся приказу. Вообще — то их не любят ни в одной армии и ни на одном флоте мира, потому что неподчинение почти предательство, но неподчинение Нельсона обычно приносило успех.
Сам он, понимая, что опалы не миновать, задумался, не отбыть ли к королю Фердинанду, некогда подарившему ему кусок почти бесплодной земли возле вулкана. И отбыть без лорда Гамильтона, как бы тот ни любил вулканы.
Но Англия встретила его как героя, наказывать за ослушание не стал даже адмирал Паркер, и Нельсон примирился с отечеством, решив на премиальные купить… дом, в котором мог бы поселиться с Эммой и лордом Гамильтоном (куда ж от него денешься?).
Это решение ввергло сэра Уильяма в ступор. Имение решено приобрести в графстве Суррей, место найдено великолепное — Мертон-плейс. Дом требовал перестройки, стоило все довольно дорого — девять тысяч фунтов (не считая будущих работ), но Нельсон выделял на это достаточные средства.
Эмма радовалась, как дитя, не замечая немого отчаяния мужа.
Лорд Гамильтон понимал, что это начало конца. Нельсон полностью заменял его в жизни Эммы. Когда-то лорд Гамильтон сумел прельстить Эмму тем, что предложил ей жизнь, которой она никогда не знала, огранил ее красоту и дал хоть какое-то образование. Эмма не стала настоящей аристократкой, какой была его первая супруга Кэтрин, она не сумела взять все, что он давал, и даже закрепить то, что взяла. Но хотя бы попробовала.
Эмме безумно нравилась такая красивая жизнь — с множеством слуг, в собственном доме, с богатыми подарками… Теперь все в прошлом, лорд Гамильтон почти разорен (пусть и с ее собственной помощью), он больше не мог дарить Эмме такую жизнь, у них был дом на Пиккадилли, который содержали скорее в долг. Он больше не был, не мог быть тем щедрым Уильямом, что мог бросить к ее ногам пусть не любые, но многие сокровища мира.
А Нельсон мог. И пусть Гамильтон понимал, что это пока, ненадолго, что Эмма расточительна и скоро Нельсон тоже выдохнется, но все равно Горацио мог.
Как-то само собой подразумевалось, что жить в Мертоне будут Эмма и Нельсон. А лорд Гамильтон? А маленькая девочка, рожденная Эммой? Сэр Уильям сознавал, что-либо он, либо девочка, и был готов к тому, чтобы выбрали не его. Хотелось сказать:
— Не нужно, я как-нибудь проживу сам в шотландском имении. Возьмите лучше малышку.
Но это означало признание в своей осведомленности, в том, что он давно знал и молчал. Тогда его начнут ненавидеть, а вынести ненависть двух самых любимых людей лорд не мог. Он промолчал.
Выбрали лорда, оставив девочку у кормилицы. Сэр Уильям совершенно зря переживал, привезти девочку в Мертон-плейс Эмме почему-то не приходило в голову.
Условия поставлены два: лорд Гамильтон совсем не участвует в покупке и не перевозит в Мертон-плейс ничего из своих вещей, кроме самого необходимого. Все книги, коллекции, ценности лорда должны остаться в доме на Пиккадилли.
Это было жестоко, потому что сэра Уильяма просто лишали его привычного образа жизни, он не имел возможности даже почитать любимые книги. В ответ на робкое возражение было сказано, что у лорда Нельсона прекрасная библиотека, где найдется что почитать. Он смотрел умными, грустными глазами на Эмму и думал о том, что говорить ей о вулканах или поэзии Гете бесполезно. В библиотеке адмирала Нельсона не было подобных книг, он не читал «Страданий молодого Вертера» или «Кандида», не интересовался проблемами вулканологии, Горацио предпочитал книги о морских приключениях.
Теперь сэра Уильяма отлучали от коллекций еще и так. Лорд Гамильтон понимал, что держать в своем доме черепки или старинные потертые вещи может только коллекционер, для остальных это хлам, но легче от такого понимания не становилось.
Собственная жизнь прекращалась совсем, теперь все подчинялось желаниям Эммы и Нельсона. Наверное, надо было просто отказаться переезжать в Мертон, оставшись в доме на Пиккадилли, но он не пожелал давать лишний повод для сплетен о своих любимых. Он потерпит, поживет, ну, хотя бы пока, а потом все как-то разрешится, само собой. В конце концов, они же не бросили его, предложили жить с собой рядом, даже в ручей напустили рыбу, чтобы лорд мог вволю заниматься рыбалкой.
Вполне стариковское занятие — сидеть с удочкой на берегу и, глядя на ленивый поплавок, вспоминать свою жизнь.
Он был согласен, со всем согласен — оставить коллекции и книги в доме на Пиккадилли, сидеть с удочкой, не мешая никому, делать вид, что ни о чем не подозревает, только бы им было хорошо, им, его любимым Эмме и Горацио. Он согласен стать для них щитом, изображая довольного жизнью рогоносца, терпеть насмешки и презрение, как было вовремя путешествия по Европе, только бы защитить своих любимых от слепой людской молвы и зависти. Пусть живут, пусть любят друг друга.
Лондонское общество в шоке: этот Нельсон совсем сошел с ума! Мало того, что откровенно таскается за толстой, растерявшей былую красоту бывшей жрицей любви, забыв о том, что у него есть жена, так теперь и поселился с ней в отдельном доме, презрев все мыслимые правила приличия. А лорд Гамильтон совсем глупец? Он и теперь будет утверждать, что их связь чисто платоническая?
Лорду Нельсону, как и Эмме, наплевать на все пересуды, адмирал дал возлюбленной полную свободу действий, и та развернулась. Привлеченная на помощь миссис Кэдоган развила бурную деятельность по организации настоящей фермы, где должно быть все: птица, коровы, живность, множество посадок овощей, фруктов… Эмма занималась парком и домом, делалось все, чтобы адмиралу было в Мертоне хорошо и спокойно.
Лорда Гамильтона ко всему этому не привлекали, ему оставалось только подробно расписывать Нельсону происходящие преобразования.
Имение назвали «Мертонским раем». Там действительно получилось уютно, хотя далеко не все закончено. Эмма придумывала и придумывала то новый мостик через ручей, то беседку, то целых пять ватерклозетов в доме, прекрасные плиты на кухню, новую обивку стен, а еще кучу разной мелочи…
Все это стоило сумасшедших денег, но кто мог отказать? Влюбленный Нельсон легко влезал в долги к друзьям, надеясь следующими премиальными оплатить расходы, страдающий от недостатка любви и внимания Гамильтон делал то же самое, но уже безо всякой надежды. Возможно, лорд разорился бы до долговой тюрьмы, оплачивая все капризы хозяйки Мертона, но, на его счастье и отчаянье, Нельсон не пожелал принять участия мужа своей возлюбленной в обустройстве имения.