Леди Малиновой пустоши
Шрифт:
Итак, пока, попрощавшись с теми, кого я знала по кухне, и, получив ещё свёрток от них со свежими лепешками и горячими ещё отбивными и горшочком со сметаной нам на обед, мы выехали из ворот замка. Путешествие началось!
По словам одного из охранников, бывшим ранее в тех краях, наша поездка продлится около десяти дней. Это если будет хорошая погода и подсохнет весенняя грязь на дорогах. Это на автомобиле да по хайвею вся поездка займет несколько часов, а здесь и сейчас почти две недели. И автомобили и хайвеи остались в прошлом, то есть, в далёком будущем. Хм… когнитивный диссонанс, однако! Первые дни поездка шла ровно, дороги были приемлемые, дневные стоянки находились удобные, да и ночевали мы пока что в придорожных тавернах, где кроме еды были и небольшие комнаты для таких вот путешественников. Начитавшись в свое время различных фэнтези, я была твердо уверена, что в этих тавернах кишмя
Но всё-таки, мы продвигались в нужном мне направлении. Завтра прибудем в небольшой городок, расположенный на границе между низменной частью Шотландии и горной частью, Хайлендом. Из рассказов Рини я уяснила, что матушка Мэри была как раз родом из Хайленда и это поместье, Малиновая пустошь, было ее наследственным, которое она и завещала дочери. Как, впрочем, и то, которое осталось на равнине. И которое беззастенчиво присвоила семейка Мак-Фергюссон. Но сейчас я даже и рада была, что откупилась от той "родни" относительно дёшево. Теперь они далеко от меня и моего поместья, которое не интересует их. Будь они ближе — думаю, что они смогли бы найти много отличий от подлинной Мэри от меня, подменыша. А лишние слухи и подозрения мне ни к чему. Хотя, здесь, на острове, в отличие от материка, инквизиция так и не приобрела того размаха, тем не менее, наша добрая королева, Мария Стюарт, истинная католичка и покровительствует церкви.
Кстати, из разговоров, что я подслушивала везде, где могла — в тавернах, у своих охранников — я уяснила, что этот мир всё-таки не мой истинный, это альтернатива. Поскольку в Лондоне сейчас правит уже не слишком молодая королева Мария Тюдор, дочь Генриха восьмого и его единственной!! жены Катарины Арагонской. То есть Елизавета первая просто не родилась никогда. И Англия остаётся добропорядочной католической державой. Впрочем, это не мешало ей бесконечно воевать с Шотландией, по любому поводу.
Решили, что поскольку прибудем в городок вскоре после обеда, то и останемся там ночевать. Я пополню запасы провизии, солдатам и возницам надо воспользоваться услугами кузнеца для своих коней. Дорога сейчас идёт каменистая, по такой быстро стираются подковы у лошадей.
Ну и наконец, сходим в общественные мыльни, уже очень хочется вымыться нормально, с горячей водой и хорошим мылом. Последний раз, когда готовила глицерин, то оставила себе мыла побольше. Вот теперь и пригодится. В городок приехали, как и планировали, вскоре после обеда. Остановились в одной из двух городских таверн, кажется, эта была почище. Получив комнату, наскоро умылись, и пошли на местный рынок, пока он работал. Особым разнообразием рынок не поражал, но необходимый набор продуктов я приобрела, включая и несколько леденцов для Уилли. Один я ему сразу выдала. И теперь он, абсолютно довольный, топал рядом, держа мою руку в своих пальчиках, а второй рукой держал уже изрядно облизанный леденец. Поскольку мне удалось договориться, что оплаченные мной продукты торговец доставит в таверну на мое имя, то сейчас мы шли свободные, разглядывая все вокруг.
Глава 7
Мы проходили мимо второй таверны, когда послышались громкие голоса, похожие на какой-то скандал, затем короткий женский вскрик, плач ребенка, закончившийся тоже вскриком. Дверь таверны открылась нараспашку и оттуда выпала в прямом смысле слова женщина, держащаяся
— Пошла отсюда, и отродье свое забери! Ишь, чистоплюйка нашлась! Все работают и ничего, только тебе не подходит, видишь ли. Пошла отсюда! А уж я позабочусь, чтобы тебе в этом городе нигде работы не дали!
Визгливая баба из помещения поддержала.
— И верно говоришь, Дикки! Ходит тут, чистенькой хочет быть! Мы, можа, тож хоЧим благородными быть, и ничаво, работаем!
Раззадоренный такой поддержкой, мужик уже занёс ногу, чтобы ещё напоследок пнуть беднягу, она испуганно сжалась в комочек, закрывая собой ребенка, но я успела раньше. Не зря же я ходила на тренировки по самообороне. Все сделала, как учил тренер — захват руки с проворотом от себя, когда почувствовала неустойчивость тела мужика, резкий выброс ноги с небольшим поворотом корпуса и мягкий сапожек жёстко вошёл в пивное пузо. Мужик только успел резко выдохнуть и стал заваливаться набок, не зная, что вперёд делать — не то хвататься за вывихнутую руку, не то прижать пострадавшее пузо, не то завыть, не то звать на помощь и орать бранные слова в мой адрес. Из двери выскочила встрепанная и размалеванная девица, увидев хозяина в непрезентабельном виде, тоненько заголосила, опасливо поглядывая в мою сторону
— Помогите!! Дикки убилииии!!!
Но уже за моей спиной громко лязгнули мечи сопровождающих меня охранников, что помогло бабе перейти почти на шепот, а мужик, кривясь, цыкнул на нее.
— Заткнись, дура! Хуже бы не было! Пусть проваливают!
Я помогла подняться с земли женщине, одетой очень бедно, но чисто, лет двадцать пять — двадцать восемь на вид, худенькой, с бледной, но чистой кожей. На одной стороне расплывался здоровый кровоподтёк, видимо, ударил он ее по лицу наотмашь. Один из охранников поднял на руки ребенка, девочку лет восьми — десяти на вид. Та, приходя в себя, коротко простонала, открыла глаза, увидев незнакомого мужчину, испугалась и попыталась отшатнуться. Женщина с тревогой взглянула на нашу компанию, я успокаивающе махнула рукой, да и наличие с нами ребенка и пожилой няньки, тоже успокоили женщину. Она проговорила.
— Тише, Юна, эти люди не причинят нам зла! Все будет хорошо.
Потом она повернулась к все ещё охающему мужику и робко спросила.
— Хозяин Дикки, а мое жалованье? Я же целый месяц отработала, а вы мне не платили!
Тот поначалу вскинулся.
— Какое ещё жалованье? Я тебя с девкой твоей кормил, спали вы у меня, ну и что, что в чулане, не на улице же! А сколько выгоды я упустил из-за твоей строптивости! Ты же всем клиентам отказывала!
Но увидев мою ласковую акулью улыбку, снизил накал праведного возмущения. Достал из кармана, когда-то чистого, передника маленькую пригоршню мелочи, пересчитал, явно хотел отделить хоть пару монет обратно в карман, но после моего многозначительного покашливания, скривился и швырнул монеты на землю у ног женщины. Та торопливо собирала деньги. Я спросила.
Вам есть куда идти? Идти сами можете?
Она печально качнула головой, сказала.
— К сожалению, идти нам с Юной некуда, да и не местные мы. Но идти я могу, только бок ушибла, а ноги целые.
Она, поморщившись, коснулась рукой щеки с синяком. Да, женщина говорила правильным, хорошим языком, никакого местного говора. Явно, не крестьянка. Мне стало любопытно, и я пригласила ее и ее ребенка в ту таверну, где мы остановились сами. Хоть эту ночь пусть будут под крышей. Я оплачу.
И мы потихоньку двинулись к нашей таверне. Там нашлась ещё одна комната. Выпив чая, познакомились. Женщину звали Иннис, ей было двадцать семь лет, ее дочери Юне девять лет. Я предложила всем вместе сходить в мыльню, а потом уж и поговорим обо всем. Иннис согласилась, тоже, наверное, хотела вымыться в нормальных условиях. Так мы и сделали.