Леди не движется
Шрифт:
Больше всего сочувствовали Дирге Та.
– Зачем? – недоумевали китайцы. – Хорошая была девушка. Сильная. Никому зла не делала.
– Где она работала? – спросила я.
– «Белая гора», – ответил хозяин парикмахерской. – Богатое поместье, большое очень. А так плохо платят. В том поместье раньше старик жил, он был разумный. А когда умер, осталась его молодая жена. Жена глупая и жадная. Еще сын у него был, тот уехал. Жена совсем жадная. Я спросил Диргу Та: а огорода у нее совсем нет? Дирга Та сказала: есть, очень большой, много всяких овощей растет, все и не счесть, а про другие она и не знает, как называются. Я и спросил: что же, тебе с того огорода ничего не давали? Нет, сказала Дирга
Я спросила и про незнакомца, который стригся в последнее для эльфа утро.
– Чужой, – сказал Ли Бэй. – Говорил, на рынок приехал. Он не местный вовсе, не с Таниры. Недавно переехал. Работу тут нашел. Дом снял, теперь ищет, где стричься, где одеваться, где еду брать. Имя не назвал.
– У вас ведь стоит рамка на входе? – уточнила я. – Можно снять с нее данные за то утро?
Как я и думала, этически неоднозначный вопрос, который в любом другом квартале вызвал бы у хозяина заведения серьезное замешательство, тут решился мгновенно.
– Все не все, а про того чужого скажу, – кивнул Ли Бэй и вышел из зала.
Пока его не было, я расспросила и других китайцев про чужака. Машину его заметили, даже опознали – «шумер», старый, уже снятая с производства модель. Недешевая машина, сильная, быстрая.
Вернулся хозяин. В растерянности.
– Нет ничего, – сказал он мне. – Словно и не было. Чонг есть. И все, кто потом пришли, есть. Чужака нет. Помощник мой стриг его – помнит такого. А рамка не увидела.
– Как же он расплачивался? – удивилась я.
– Выходит, никак. Не заплатил, негодяй.
Все чудесатее и чудесатее, подумала я. Быстро взяла у помощника Ли Бэя словесный портрет чужака – личность серая и непримечательная, как назло, – и поехала на вокзал. Меня охватило ощущение, что я на самом верном пути и надо поспешить, пока след не остыл окончательно.
По дороге я вызвонила Йоханссона и рассказала про чужака с нечитаемым чипом. И, кстати, про то, что у эльфа чип барахлил накануне. Йен спросил только:
– Где вы?
– Сейчас еду на вокзал. Последнее место, где Смита видели живым. Буду искать чертов туалет, который моют «Весной».
– Я подъеду.
– Думаешь, без тебя не справлюсь?
– Конечно, – просто ответил Йен. – У меня бригада, которая быстро опросит свидетелей, и еще мне-то без уговоров сдадут записи с входных рамок и камер слежения.
– А давай. – Я сообразила, что некоторая оптимизация работы позволит мне заглянуть еще в пару мест прямо сегодня.
Туалет я нашла мгновенно. Собственно, он был первым на кратчайшем пути от входа к платформам. Едва вошла, уловила знакомый мягкий запах «Весны». Я расспросила дежурную, и та сказала: да, несколько дней назад произошел неприятный случай. Зашел невысокий мужчина в форме стюарда, ему сделалось худо, потерял сознание. Его обнаружил частный врач, он вдвоем с помощником помог тому мужчине выйти, усадил в свою машину и повез в больницу. Нет, лица пострадавшего дежурная не видела, мужчина едва шел, опираясь на плечи сочувствующих, голову свесил.
Примчался Йен с бригадой. Дежурная испугалась, а когда выяснилось, что с записями за тот день творится странное, посерела так, словно сама их подделала.
Ни эльфа, ни врача, ни его «помощника» рамки не увидели. Камеры слежения показали чуть больше. На них остался эльф. Он зашел в кабинку, через полторы минуты покинул ее, подошел к средней из пяти секций рукомойника. Камера стояла не очень-то удобно, но это понятно – в ее поле зрения не должны были попасть интимные части тела, которые мужчинам надо сполоснуть. Затем я увидела перемещение теней по дальней стене и услышала легкий шорох, словно от одежды. Эльф резко повернул голову, и тут же изображение пропало.
– Дай-ка еще один просмотр, – попросила я Йена.
Он включил повтор. Я смотрела очень внимательно и все-таки поймала момент. Когда эльф повернул голову, за его спиной сдвинулась еще одна тень. Тени за счет расположения светильников были зыбкими, но все же различимыми.
– Двое, – сказал Йен.
Дальше у нас остался только звук. Удар, падение. Шаги. Легкий стук дверцы – кто-то зашел в кабинку. Удивленный мужской голос. Ответ – мол, плохо стало человеку. «Я врач», – ответили ему. Тот же голос, врача, с изумлением: «Какой же это человек, это эльф, и как бы даже не чистокровный. Его в больницу надо, срочно, у эльфов здоровье хрупкое». «Я отвезу, у меня есть немного времени и машина, – сказал первый. – Поможете мне донести его?» «Вам незачем беспокоиться, я вызову бригаду сюда, – сказал врач. Чуть погодя. – Проклятье. Почему-то не устанавливается связь». «Да я быстрее довезу, – настаивал первый. – Пока вы вызовете, пока бригада сюда приедет…» «Пожалуй, да, вы правы, давайте я помогу вам»… Шум, напряженное дыхание, характерные реплики вроде – так, подняли, он сам идти не может, без сознания, сумку его не забудьте, давайте, аккуратно его, как хорошо, что эльфы легкие… Тишина. Внезапно включилось изображение. Мелькнули бесшумные тени.
– Но я никого не видела, – изумлялась дежурная. – Видела врача, этого мужчину, которому стало плохо, и еще одного. А четвертого не видела! Вошел эльф, потом второй мужчина, один, потом врач. Вышли все трое.
– Делла, я разберусь, – пообещал Йен. – Я разберусь, как это было сделано. Не зацикливаемся, работаем дальше.
Его бригада отыскала достаточно свидетелей. Кто-то вспомнил, что видел еще одного эльфа, типичного, который крутился возле туалета. Йен прикинул и пришел к выводу, что эльф мог проскользнуть мимо дежурной – под нижним обрезом ее окна. Человек не смог бы. Эльф пролез.
Мы быстро получили вполне пристойное описание внешности «помощника» врача и номер машины, на которой увезли эльфа. Машина, как я и ожидала, была старым «шумером», «помощник» по описанию совпадал с чужаком из Китайского квартала. Йен добыл записи с других камер, и на одной таки осталась вся троица – пусть вполоборота, но относительно четко различимая.
Запрос по машине дал очень немного. Через сутки после убийства эльфа машину сдали в утиль и переработали. Зарегистрирована она была на некоего Марио Лоретти. Фото в базе отдаленно напоминало «помощника». Он был приезжим, снимал дом в Восьмом квартале и покинул Таниру в тот же день, когда сдал машину в утиль.
До заката оставалось еще больше трех часов, и я решила не терять времени даром. Август ненавидел дистанционные отчеты, но я подумала – потерпит, не с Крюгером же мне делиться всем накопанным. Позвонила и отчиталась. Затем я, повинуясь шестому чувству, позвонила Максу. Макс мечтал о личной встрече, и мы условились, что я осмотрю дом, где до отъезда проживал «помощник», и затем мы посидим где-нибудь.
Дом по указанному адресу выглядел так, словно в нем не жили лет десять. На фасаде висело аж четыре метки с объявлением о продаже. Все метки были поставлены сегодня и единственным агентством. Гм, подозрительно. Я сфотографировала фасад вместе с метками и отправила кадры Августу. Переключилась на один из своих рабочих ярлычков-анонимайзеров, чтобы меня с ходу не опознали по имени, связалась с агентством, прикинулась отдыхающей дамочкой, ищущей недорогое жилье в частном секторе. Мне ответил веселый молодой человек, некий Хи Бруно, который обещал приехать через пять-десять минут. Как он быстро, подумала я, словно дежурит где-то неподалеку.