Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты
Шрифт:
— Я хотел спросить: в каком он финансовом положении? Так же крепко стоит на ногах, как раньше?
— Почти. Естественно, депрессия ударила и по нему, и гонорары от его плавильного процесса сейчас, когда металлургия в кризисе, сильно сократились, но на пятьдесят-шестьдесят тысяч в год он всегда может рассчитывать за счет своего пергамина и патентов, а также на еще кое-какой добавок за счет… — Маколей чуть помолчал и спросил: — Вас беспокоит, сможет ли он заплатить вам?
— Нет, просто интересуюсь. — У меня появилась мысль. — Кроме бывшей жены и детей, у Вайнента есть родственники?
— Сестра, Алиса Вайнент, с которой он не общается уже года четыре или пять.
Я догадался, что это та самая Алиса, к которой Йоргенсены не пошли на Рождество.
— А из-за чего они поссорились? — спросил я.
— В интервью одной газете Вайнент заявил, что не считает пятилетний план русских обреченным на неизбежный провал. Вот фактически и все, что он сказал.
Я рассмеялся:
— Она…
— Она еще похлеще Вайнента. Иногда выкидывает такое… Когда ее брату удалили аппендикс, она с Мими поехала на такси навестить его; по дороге им навстречу ехал катафалк, мисс Алиса побледнела, схватила Мими за руку и прошептала: «О, дорогая! А вдруг это… как же его зовут?»
— Где она живет?
— На Мэдисон-авеню. Адрес есть в телефонной книге. — Маколей поколебался. — Думаю…
— Я не буду ее беспокоить. — Прежде чем я успел сказать что-то еще, зазвонил телефон.
Маколей приложил трубку к уху и сказал:
— Алло… да, говорите… Кто?.. О, да… — Мышцы вокруг рта у него напряглись, глаза расширились. — Где? — Он еще немного послушал. — Да, конечно. А я успею? — Он взглянул на часы на левом запястье. — Времени в обрез. Встретимся в поезде. — Адвокат положил трубку. — Это лейтенант Гилд, — пояснил он. — В Аллентауне, Пенсильвания, Вайнент пытался покончить жизнь самоубийством.
13
Когда я вошел в «Пальма клаб», Дороти и Квинн сидели за стойкой. Меня они не замечали до тех пор, пока я не встал рядом с Дороти и не сказал:
— Привет, ребята.
На Дороти была та же одежда, в которой я видел ее последний раз.
Она посмотрела на меня, потом на Квинна, и лицо ее залила краска.
— Так значит, ты ему все рассказал.
— Девочка сердится, — бодро проговорил Квинн. — Я взял тебе те акции. Чего выпьешь?
— Как обычно. Ты прекрасная гостья: исчезла и как в воду канула.
Дороти снова посмотрела на меня. Царапины на ее лице побледнели, синяк почти исчез, а губы потеряли припухлость.
— Я доверяла вам, — сказала она, и мне показалось, что вот-вот девушка заплачет.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Вы знаете, что я хочу сказать. Я вам доверяла, даже когда вы пошли к маме на ужин.
— А почему бы и нет?
Квинн сказал:
— Она сегодня весь день сердится. Не приставай к ней. — Он положил руку на ладонь девушки. — Ну-ну, милая…
— Заткнись, пожалуйста. — Дороти высвободила свою руку. — Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, — сказала она мне. — Там, у мамы, вы с Норой потешались надо мной…
Наконец-то я начал понимать, что случилось.
— Это она тебе сказала, а ты и поверила? — рассмеялся я. — До двадцати лет дожила, а до сих пор веришь в ее ложь? Предполагаю, что она позвонила тебе сразу же, как мы ушли. Мы поссорились, поэтому пробыли там недолго.
Дороти опустила голову и проговорила тихим, несчастным голосом:
— Ох и дура я. — Потом она вцепилась в мой рукав обеими руками и воскликнула: — Слушайте, пойдемте к Норе. Я должна извиниться перед ней. Я такая дрянь. Будет поделом мне, если она…
— Конечно… Но давай сначала выпьем.
— Брат Чарлз, — сказал Квинн, — позволь, я пожму твою руку. Ты снова принес свет в жизнь нашей крохотной малютки и радость в… — Он опорожнил бокал. — Поехали к Норе. Выпивка там тоже хорошая, а обойдется дешевле.
— Почему бы тебе не остаться здесь? — спросила его Дороти.
Квинн рассмеялся и покачал головой.
— Ну уж нет, может, ты и оставишь здесь Ника, а я поеду с тобой. Я сегодня весь день терпел твои сопли: теперь хоть обсохну на солнышке.
В «Нормандии» мы застали Нору в компании с Гилбертом Вайнентом. Гилберт поцеловал сестру, пожал мне руку, а после того, как был представлен, и Гаррисону Квинну.
Дороти тут же начала приносить длинные, искренние, но не очень вразумительные извинения.
— Перестань, — попросила Нора. — Нечего тут прощать. Если это Ник тебе сказал, что я обиделась или сержусь, то он просто врун греческий. Давай, я возьму твое пальто.
Квинн включил радио. Судя по ударам гонга, было пять тридцать одна с четвертью.
Нора попросила Квинна:
— Возьми на себя роль бармена: ты знаешь, где что стоит, — и утащила меня в ванную. — Где ты ее нашел?
— В баре. Что здесь делает Гилберт?
— Говорит, пришел повидаться с сестрой. Вчера вечером она домой не возвращалась, и он думал, что она еще у нас. — Нора рассмеялась. — Хотя, когда он узнал, что ее нет, то не очень удивился. Он сказал, что Дороти вечно где-то шатается, что у нее дромомания из-за матери, и это представляет интерес с медицинской точки зрения. Еще он сказал, что Стэкель утверждает, что люди, подверженные дромомании, страдают также клептоманией, и чтобы это проверить, он разбрасывает везде свои вещи и смотрит, не украдет ли их Дороти. Но она никогда не украла.
— Он совсем еще мальчик. Про отца он ничего не рассказывал?
— Нет.
— Может быть, он еще не слышал: Вайнент пытался покончить с собой в Аллентауне. Гилд и Маколей уехали туда. Не знаю, говорить детям или нет. Интересно, приложила ли Мими руку к тому, что Гилберт пришел сюда?
— Не думаю, но раз ты…
— Да нет, просто интересно, — сказал я. — Долго он уже здесь?
— Около часа. Забавный он ребенок. Учит китайский и пишет книгу «Знание и вера», не на китайском, конечно, и еще ему нравится Джек Оки.