Леди Ю
Шрифт:
Ее карьера в бизнесе сложилась самым потрясающим образом. Не сложилась личная жизнь. Хотя мужчин вокруг полно, только помани пальцем, но вот – не сложилось.
Может быть, дело в том, что после Саши рядом не возникало никого, с кем было бы так же легко, душевно, спокойно, счастливо, как в юности? В одном интервью она призналась, что самым острым воспоминанием о свадьбе осталось утро следующего дня. Первый завтрак, который она подала мужу, щемящее радостное чувство, что детство закончилось и вот теперь она всегда будет готовить завтрак для любимого человека. А ради кого сегодня бежать к плите? Может быть, оттого и называла она перед журналистами все эти годы Сашу мужем, первой и единственной
Однако Саша был уже не нужен, да и никто, по совести, не вызывал сильных чувств. Чувства, испытанные в эти годы, – очень сильные чувства, острее и ярче любовных. Как их назвать – чувство беспредельной власти, беспредельных денег или беспредельного самоутверждения? Все слова правильные и все неточные.
Зато более или менее ясно, отчего она одна. Одна, даже если рядом пробегает короткую дорожку какой-нибудь очередной бойфренд. Дело в том, что любой партнер почти неизбежно является человеком ее круга. Или становится им. А круг этот – довольно узкий, заколдованный, порочный, предельно опасный.
В постсоветском бизнесе надо бояться всех, включая самых близких, которые, между прочим, тоже могут и продать, и предать. Примеров хватает.
Павел Лазаренко позже выскажется в том смысле, что никогда не верил Юлии Владимировне. Она то же самое могла бы сказать и о нем, да и почти обо всех, кто ее окружал сперва в КУБе, после в ЕЭСУ. О каком доверии может идти речь, если даже бизнес-схемы, которые она разрабатывала все эти годы, ставили заслон на пути расхищения денег самыми надежными с виду партнерами. Лживость и подлость партнера как бы закладывалась во все схемы, сводя риски к минимуму. Она никому не верила, и ей никто не доверял. При чем тут любовь?
Много лет спустя, холодно усмехнувшись, она вспомнит 1990-е годы и разоткровенничается. «Сперва все мужчины, которые занимались со мной бизнесом, предполагали, что за моей спиной кто-то стоит. Эдакий мощный плечистый мужчина. Что я просто… – она задумается, подбирая приличное слово, не найдет его и рассмеется. – Но потом все поняли, что это не так». Она еще добавит, что рядом с ней все время шли какие-то мужчины, которых назовет «соратниками», словно речь идет о войне. «Но потом они исчезали, а я продолжала свой путь». В полном одиночестве? До такой степени она откровенна не будет.
Особенно одиноко стало после отъезда Жени на учебу в Англию. Было это еще во времена КУБа, дочери тогда исполнилось тринадцать. Девочка плакала, звонила и просила забрать ее домой. Мама тоже плакала и говорила: «Держись, дочка, мы с тобой!» Вся эпоха ЕЭСУ пройдет на фоне телефонных звонков в Лондон и из Лондона.
Потом за границу уехал и Александр Гравец. У него сдали нервы. Когда по приказу Кучмы начался наезд на их бизнес, он решил, что пора вставать из-за игорного стола и уносить выигрыш. Гравец переселился в Израиль. А Тимошенко осталась. Она не могла и не хотела уезжать. Она понимала, что за границей безопаснее, чем на Украине, но для себя вопроса об отъезде никогда всерьез не ставила. После Жени и Гравца ей предстояли еще не одни горькие проводы – навсегда уехали многие партнеры по бизнесу, позже она провожала за границу Сашу и тестя, спасая от прокуратуры, да и вообще была вынуждена вывезти из Украины многих своих друзей, коллег и родственников. Наконец, в декабре 1998 года посадила в принадлежащий ей самолет Павла Лазаренко.
Одним из немногих людей на пути Юлии Тимошенко, обладающих потенциалом такого же серьезного игрока, как она сама, был Виктор Пинчук. Она всегда считала, что может сработаться с кем угодно. Она умела договариваться, очаровывать, увлекать за собой. С Пинчуком этого не получилось.
У них было много общего. Ровесники, родившиеся с разницей в две недели. Днепропетровцы, чьи карьеры в бизнесе начались с родственной поддержки исполкома области. Если свекор Юлии Тимошенко был начальником облкинопроката, то тесть Виктора Пинчука – заместителем заведующего Днепропетровским облздравотделом. Она была красива, он – интересен, образован, изыскан. Оба были горды и не знали страха. Пинчук – один из немногих украинских олигархов, который, назло всем антисемитам, никогда не скрывал своего еврейства, а напротив, гордился принадлежностью к старинной еврейской семье с традициями, уходящими в глубину ХVII века.
У Тимошенко и Пинчука были общие интересы в бизнесе – нефть, газ, металл. В 1990 году они попробовали объединиться, была создана совместная корпорация «Содружество», которая занималась импортом российского и туркменского газа. Однако очень скоро корпорация распалась: Пинчук ушел в самостоятельное плавание, а Тимошенко создала ЕЭСУ.
О причинах их разрыва позже много фантазировали журналисты. По одной из версий Тимошенко решила «кинуть» Виктора Пинчука, при этом никто так и не смог достоверно узнать, в чем именно это выразилось. Коллеги пишут, что в ходе недолгой совместной деятельности Юлия Владимировна просто изучила наработки Пинчука, настоящего мастера в изобретении новых бизнес-схем. А потом отказалась от партнерства. По слухам, участвовали в разводе «Содружества» и серьезные бандиты, причем на стороне хрупкой «принцессы».
Впрочем, самая любимая желтыми газетами версия – «служебный роман». «Это не бизнес, это что-то очень личное», – пожимали плечами журналисты, наблюдая за перипетиями взаимоотношений Тимошенко и Пинчука. И действительно, чем, как не романтической историей можно было объяснить страстность их взаимной ненависти, когда Пинчук, став зятем президента Кучмы и миллиардером, яростно громил империю Тимошенко, а после «оранжевой революции» премьер-министр Юлия Тимошенко с той же яростью пыталась обратить в руины империю Пинчука.
Однако, что бы ни произошло между ними, главная причина разрыва была, скорее всего, в невозможности столь похожих и ярких людей ужиться друг с другом. Настоящий роман у Юлии мог бы, наверное, получиться только с человеком такого масштаба, как Пинчук. А не получилось даже бизнеса.
Украинский журналист Александр Кочетков высказал предположение, что именно первые выборы стали поворотным пунктом в жизни Юлии Тимошенко. Тогда произошел перелом в ее сознании, в понимании мира и ощущении своей роли в нем. «Она прониклась искренней идеей осчастливить население Украины. Прагматическая цель – стать самой богатой и независимой – обрела и благородную составляющую: подарить людям кусочек счастья. Какого? А это не важно, ведь у них все равно ничего нет… Важнее то, что сельские бабушки и дедушки буквально боготворили “свою Юлю”. Вот это восторженное, коленопреклоненное отношение, очевидно, стало для нее первой дозой сильнейшего “психологического наркотика”, именуемого властью над толпой». Однако кроме эмоций имел место и трезвый расчет.
Юлия Тимошенко, возмечтавшая о карьере политика национального масштаба, должна была научиться понимать законы преодоления классовой ненависти. Она знала, что настоящая перспектива в этой стране есть лишь у того, кто заставит нищих, разочарованных людей, изначально считающих мошенниками и бандитами всех депутатов в парламенте и любого чиновника в правительстве, вновь поверить в красивую идею.
Идеи пока не было. Время – было. Занимаясь поиском национальной идеи, Юлия Тимошенко заполняла пустоту деньгами. Так, на свой лад, она делилась любовью с соотечественниками и искала взаимности.