Ледовый десант
Шрифт:
Сидоров начал вытаскивать через нижний люк Нечитайло. Барабаш поднял неподвижное тело Панина и понес его к верхнему люку.
В «КВ» уже нечем было дышать. Гнат сбивал пламя плащ-палаткой, поглядывая то на верхний, то на нижний люки, через которые покидали машину танкисты. Вдруг поскользнулся на разлитом газолине, упал на днище «КВ». Газолин попал на комбинезон, загорелся.
«Проклятые «тигры»! — подумал Гнат, закрывая лицо руками и натужно кашляя. — Еще час назад я стоял возле копны сена, рядом была Зина, стряхивала с ситцевого платьица
Перед его глазами предстал механик-водитель, голову которого… снесло снарядом. А танк все равно шел, потому что руки убитого Горлова намертво вцепились в рычаги. Гнат тогда подумал: это кто-то из танкистов сел на место Горлова и ведет «тридцатьчетверку». Он протянул руку, чтобы убедиться в этом: в дыму ничего не было видно. Но головы не нащупал — пальцы погрузились в горячее кровавое месиво… А у механика-водителя Роденко из экипажа Майборского обломками брони выбило глаза. И все же он продолжал вести танк, слушая команды Майборского, и вел до тех пор, пока не раздавили последнюю «кобру».
— Капитан!.. — словно сквозь толщу воды услышал Гнат голос Барабаша. — Танк вот-вот взорвется! Давай руку! Скорей!..
Тернистый старался дышать ровно, чтобы не потерять сознание. Даже сама мысль, что ты еще дышишь, придает какие-то силы. Посмотрел на верхний открытый люк. Вспомнил: еще утром во время прорыва обороны немцев все ругали Панина за то, что он открыл этот люк, когда в «КВ» угодил снаряд. Тогда, спасаясь от огня, закрыли ветошью каждую щелочку. А вот сейчас наоборот — было бы побольше этих щелей, был бы пошире этот люк — больше бы поступало в «КВ» свежего воздуха и, глядишь, он продержался бы лишние несколько секунд.
Собрав последние силы, Гнат встал, кое-как добрался до люка. Его тут же подхватили сильные руки Барабаша. Наводчик помог Тернистому вылезть из танка.
— Прыгай, капитан!
Оба упали в траву, покатились, сбивая с одежды пламя.
«Вода!.. Озеро!..» — стучало в голове Гната.
Он побежал к воде.
Огонь на его комбинезоне то уменьшался, сбитый ветром, то разгорался с новой силой.
«Только бы не упасть… Если упаду, огонь сожрет меня…»
Вот и влажный песок.
Еще шаг…
Еще один…
Вот и вода!
Гнат вытянул перед собой руки и бултыхнулся в озерцо. Нырнул, раскрыл глаза. Вблизи стайками плавали мелкие рыбки, виднелся камыш, между стеблями преломлялся свет от солнца. Да, он в воде. Это уж точно!
Гнат поплыл, гребя обеими руками. В родном селе он с Андреем Стоколосом и Павлом Оберемком не раз устраивали соревнования: кто дольше пробудет под водой. Сейчас Гнат боялся вынырнуть, чтобы снова не оказаться в объятиях огня. Счет секундам не вел.
На берегу неизвестно откуда появилась Зина.
— Господи! Да он же утонул! — в отчаянии закричала она.
Зина повернулась к Сидорову и Барабашу — они погасили на своих комбинезонах
— Товарищи танкисты, его же надо спасать!
— Если не сгорел, то не утонет, — отозвался Сидоров.
Тернистый все еще не появлялся на поверхности озерца.
Наконец у противоположного берега показались сперва его ноги, разбрызгивавшие воду, потом голова и туловище. Гнат не переворачивался на спину — было мелко. Он лежал в воде, словно выброшенный волной дельфин. Зина подбежала к нему.
— Гнат! Как же ты напугал меня!..
Тернистый тяжело дышал. Теперь ему было хорошо после адских мук в огне и подводного плавания. Он лежал, раскинув ноги, уперевшись лбом в сложенные руки. Да, он живой! Победил огонь! Победил смерть!
— Гнат, это я, Зина! Твои танкисты уничтожили шесть немецких танков. Хлопцы говорят, что еще три подожгли артиллеристы. А три дали деру и вряд ли вернутся. Слышишь, Гнат?
Тернистый наконец поднялся, сел на берегу. Увидел Сидорова с перебинтованным плечом, Нечитайло, который лежал в траве, скривившись от боли в раненой ноге.
Тело Лени Панина лежало рядом с ними. Комбинезон на нем был изодран и красен от крови. Осколок снаряда пробил Лене сердце, и он умер без мук. Даже улыбка застыла на губах…
— О чем думаешь? — склонилась над Гнатом Зина.
— Как Леня хотел тебя поцеловать… И не довелось. Он же совсем юный. Может, еще ни с кем и не целовался, — тихо произнес Тернистый, почувствовав и свою вину в смерти Панина. — Надо было бить не по гусенице, а влепить в башню тому «тигру», чтобы немцы не смогли выстрелить в ответ…
Зина смотрела то на Гната, то на танкистов. Ей все они казались своими, давно знакомыми, словно училась с ними в одной школе, но года на три позднее, словно хлопцы только что выбежали из классных комнат на большую перемену. Какой хороший сегодня день! И мир вокруг такой солнечный, светлый. Если бы еще не эта смерть…
Танкисты завернули в брезент тело Панина и отнесли на борт танка «За Родину!». Теперь в этой машине будет находиться и командир батальона Тернистый.
— По машинам! — негромко скомандовал Гнат и повернулся к Зине: — Прости, что я сейчас вот такой… Как хорошо было перед боем и как тяжело теперь, когда не стало Лени. Еще до Киева не дошли, а я уже побывал в таком огне… Обещал тебе больше не гореть, а оно, видишь, как вышло.
— Ты в этом не виноват, — вздохнула Зина. — Все обойдется. Я так переживала за тебя, будто мы знаем друг друга всю жизнь… Правда, Гнат.
Танкисты начали расходиться по своим машинам. В их глазах Зина видела печаль.
«Сколько же вы, хлопцы, еще будете гореть в боях? Сколько вас погибнет, как Леня Панин? Скольких искалечит война? Не спасет и броня…» — подумала Зина, и ей стало жутко от этих мыслей.
Гнат положил руку на ее плечо.
— Милая луговая царевна! До встречи! Обещаю еще раз не гореть больше.