Ледяная месть
Шрифт:
— Где ты его нашла?
— На шкафу лежал. — Анжела кивком головы показала на старый покосившийся буфет без стекол. — Может, Кеша забыл?
— Стволыну забыл?! Да нет, такие вещи не забывают.
— Ну, тогда я не знаю…
Ствол чистый, без пыли на корпусе, значит, на буфет его положили совсем недавно. И никто, кроме Кеши, сделать этого не мог. Может, у него было несколько стволов, по одному на каждую комнату, чтобы, в случае чего, далеко не ходить? Вот, забыл один ненароком…
— Блин, а если он вернется? — озадаченно спросил я.
— А
— Предлагаешь его пристрелить?
— А ты сможешь? — с сомнением спросила Анжела.
— Ну, если припрет, то запросто…
Я представил, как Кеша набрасывается на меня с топором, как я навожу на него ствол. Пожалуй, рука бы у меня не дрогнула… Но зачем Кеше набрасываться на меня с топором, если у него тоже есть ствол? Если он наставит на меня пистолет, сколько у меня шансов победить в такой дуэли? Мало шансов. Очень мало. Он профи, а у меня даже травматического пистолета не было, хотя, казалось бы, для моей профессии это непременный атрибут.
— Но будет лучше, если мы исчезнем по-тихому.
Дом мы нашли в двадцати километрах отсюда, в глухой, но на удивление уютной деревеньке. От райцентра шестьдесят километров, автобусы не ходят, на чем хочешь, на том и добирайся. Тихая деревенька, спокойная, людей на улицах не видать, но при этом почти все избы покрашены, ухожены, трава на придомовой территории скошена, хлама нигде нет.
Так уж заведено в России, что женщины у нас живут дольше, чем мужики. По женской продолжительности жизни мы чуть ли не впереди планеты всей, зато мужики после шестидесяти мрут как мухи. Потому и в Коробуше живут в основном старые бабки. На пенсию живут, а за своими домами следят. Видно, когда-то здесь была сильная община, староста которой давал нешуточный нагоняй лодырям и засранцам. Общины больше нет, люди поразъехались и повымирали, а уклад остался. Что ж, я готов был следовать ему.
Дом мы купили фактически за копейки. Старушка, что продавала его, запросила тридцать тысяч и очень обрадовалась, когда мы согласились и дали задаток. Это был дом ее покойной сестры, документы на него в свое время заверили в сельсовете. По идее, старушка должна была оформить дом в собственность, а мы, как покупатели, провести сделку через регистрационную палату, но никто не захотел с этим связываться — ни мы, ни старушка. Да это, как разъяснили нам соседи, вовсе и не обязательно. Главное, чтобы люди знали, кому и как перешел дом.
А дом большой, с каменным фундаментом. Старая изба, бревна почернели от времени, но стояла она крепко. Три печи в доме — одна большая, две поменьше, все исправны, в дом не дымят. Три зимние комнаты, две — летние. Большой сарай составлял с избой единое целое. Обить бы дом вагонкой, покрасить, крышу перестелить — цены ему не будет. Ну, и обстановку в доме сменить неплохо бы. Но все это потом, когда мы обживемся. Вдруг обстоятельства погонят нас оттуда в ближайшее время? А может, и не выживем мы вовсе…
— Да, ты прав, — кивнула Анжела. — Лучше по-тихому.
Она забрала
Мы собирались обмануть Кешу, но для этого нам придется поднапрячься. До села Волоково пойдем, а это без малого десять километров, пешком, там сядем в автобус и поедем в райцентр. Селяне нас заметят, и, когда Кеша станет наводить справки о нас, скажут, куда мы отправились. Пусть думает, что из райцентра мы дернули в дальние дали. А мы круг сделаем и обратно, считай, вернемся. В Коробуше поселимся, о которой Кеша и знать не знает.
Мы уже собрались выходить, когда мне вдруг приспичило. В нашем коробушинском доме сортир находился в конце сарая, и не надо было выходить на улицу, чтобы попасть туда. А здесь нужник находится в конце огорода.
Приспичило мне конкретно — над дыркой я завис надолго. А когда вышел, увидел, что возле нашего дома стоит машина. Неужели Кеша приехал? Или людей своих прислал?
Из дома донесся девичий крик. Это Анжела! Что-то страшное с ней происходит, если она так истошно взывает о помощи.
Я бросился без оглядки к дому, проскочил мимо машины, распахнул дверь. Сумрачно в сенях, поэтому я очень поздно заметил стоящего там человека.
Что-то тяжелое ударило меня в лоб, из глаз брызнули искры. Я не лишился сознания, но на ногах не устоял.
Я падал, заваливаясь на спину, но кто-то вдруг подхватил меня под руки, удержал на весу. И тут же я получил удар спереди — ногой в живот. И снова удар — на этот раз по голове. Я упал, какие-то люди в черных костюмах обступили меня со всех сторон и принялись молотить ногами.
— Хватит! — послышался чей-то грубый властный голос.
Толпа расступилась, и я увидел стоящего у порога бритоголового громилу с трехдневной щетиной. И не от большой моды эта небритость, просто у него не было условий следить за собой. Костюм на нем помятый, ворот белой сорочки несвежий.
Вряд ли это был Кешин человек. Тот бы нагрянул сразу, прямым ходом из Москвы, а этот по буеракам-рекам раком кружил, пока его на нас не вынесло. Возможно, случайно вынесло. Может, это братва какая-то залетная, прячутся здесь от кого-то, а заодно порядки свои устанавливают?
— Ну что, мурло? Думал, мы тебя не найдем? — зло, но без остервенения спросил громила.
И пошатнулся… Вернее, это у меня перед глазами поплыло. И переносица запульсировала — это начала раздуваться шишка от удара.
— Хорошее ты место выбрал, у озера, — продолжал куражиться громила. — Здесь мы тебя и утопим. И твою «телку» тоже. Но сначала на круг ее пустим…
Я заметил, как скалятся его люди. Их было двое. С громилой — трое. А машина одна, значит, их всех максимум четверо. Трое здесь, один в доме. Анжела больше не кричит, значит, ее не насилуют. Пока не насилуют…