Легавые. Ружье. Загадка Глухого
Шрифт:
— Вы миссис Ла Бреска? — спросил Уиллис.
— Я Кончетта Ла Бреска, а вы кТо такие?
— Детективы Уиллис и Браун из 87-го полицейского участка, — представился Уиллис. — А где ваш сын?
Спит, — ответила Кончетта и, поскольку родилась п Неаполе, а выросла в Парадизо, сразу же заявила — Он был со мной весь вечер. Вы, наверное, что-то перепутали.
— Не м^гли бы вы его разбудить, миссис Ла Бреема? — попросил Браун.
— Зачем?
— Нам надо с ним поговорить.
— О чем?
— Мадам, если хотите, мы можем забрать его в участок, — сказал Браун, — но, по-моему, будет проще, если
— Я не сплю, — послышался голос Ла Брески из соседней комнаты.
— Не могли бы вы к нам выйти, мистер Ла Бреска? — спросил Уиллис.
— Одну минуту, — отозвался тот.
— Он был дома весь вечер, — повторила Кончетта.
Рука Брауна скользнула к кобуре. Кто его знает, вдруг этот Ла Бреска всадил две пули в голову смотрителя парков?
Он долго не появлялся, а когда, наконец, вышел в халате на кухню, взъерошенный и заспанный, оказалось, что в руках у него только пояс, который он пытался завязать.
— Ну, чего вам надо? — буркнул он.
Поскольку Хцл Уиллис и Артур Браун пришли к Ла Бреске, так сказать, неофициально и не собирались его задерживать, детективы решили, что нет смысла напоминать ему о правах. Вместо этого Уиллис сразу взял быка за рога:
— Где ты был сегодня в половине двенадцатого?
— Дома, — ответил Ла Бреска.
— Что делал?
— Спал.
— Во сколько лег?
— В десять.
— Всегда ложишься так рано?
— Да, когда надо рано вставать.
— А завтра рано вставать?
— В шесть. ’
— Зачем?
— Надо идти на работу.
— Ты же безработный.
— Я нашел работу вчера, сразу, как вы уехали.
— Где?
— На стройке. Чернорабочим. ”
— Ты получил работу в бюро «Меридиэн»?
— Да.
— В какой строительной фирме.
— «Эберхардт».
— В Риверхеде?
— Нет, в Изоле.
— Во сколько ты вчера вернулся домой? — спросил Браун.
— Я вышел из «Меридиана» часов в пять. Потом заглянул в бильярдную на Саут-Лири, немного покатал шары с ребятами. Часов в пять-шесть вернулся домой.
— Что ты делал дома?
— Поел, — вставила Кончетта.
— Потом?
— Посмотрел немного телевизор. Потом лег спать, — сказал Ла Бреска.
— Кто-нибудь, кроме твоей матери, может подтвердить гпои слова?
— Нет, в доме больше никого не было.
— Вечером тебе кто-нибудь звонил?
— Нет.
— Этого тоже никто не может подтвердить?
— Только я, — опять вставила Кончетта.
— Послушайте, ребята, я не знаю, чего вам от меня нужно, — сказал Ла Бреска, — но я говорю чистую правду. 1'.й-Богу. Что произошло?
— Ты не смотрел последние известия по телевизору?
— Нет, я, по-моему, заснул раньше. А что случилось-то? > — Я зашла к нему в комнату в половине одиннадцатого и выключила свет, — пояснила Кончетта. '
— Зря вы мне не верите, — сказал Ла Бреска. — Я не знаю, что там у вас стряслось, но я ни при чем.
— Я тебе верю, — кивнул Уиллис. — А ты, Арт?
— Я тоже, — ответил Браун.
— И все же мы должны кое-что выясммт», — ''казал Уиллис. — Я надеюсь, ты не будешь на нас в обиде.
— Нет, конечно. Но сейчас глубокая ночь, а завтра мне вставать ни свет ни заря.
— Расскажи нам о человеке со слуховым аппаратом, — мягко попросил Уиллис.
Они с четверть часа допрашивали Ла Бреску, а потом |и*1пили, что им надо либо арестовать его, либо на какое-то й|Х'мя забыть о его существовании. Тот, кто им звонил, скидал: «Нас много». Именно поэтому они продолжали допрос, хотя им давно уже хотелось оставить Ла Бреску я покое. Настоящий сыщик сразу чувствует, кто перед ним, а Ла Бреска был мало похож на преступника. Но сели убийство Каупера — дело целой шайки, то разве нельзя предположить, что Ла Бреска — один из них, шестерка, которому поручают всякую мелочь, например, сходить за жестянкой. В случае чего таким и пожертвовать нс страшно. Но тогда, получается, что Ла Бреска все зто время лгал!
Если он лгал, то делал это виртуозно. Он глядел на сыщиков невинными голубыми глазами и говорил о том, что ему завтра рано вставать, чтобы не опоздать на работу, которую он с таким трудом получил, о том, как важно для него хорошенько выспаться, ведь в здоровом теле — здоровый дух и так далее. Детективы смягчились. Если бы Ла Бреска врал — а они так и не смогли поймать его на противоречиях в описании незнакомца, которого он якобы встретил возле бюро по найму, не обнаружили ни одного расхождения между утренней версией и тем, что услышали сейчас, — если он все-таки врал, то возникало следующее предположение. Он и тот, кто звонил, — одно лицо. Никакой преступцой шайки нет и в помине. Все это фикция, выдумка Ла Бреска, ложь, которая должна убедить полицию в том, что хотя где-то и есть банда злодеев, задумал все это и осуществил ода н-е дине- твенный человек. Но если Ла Бреска — тот самый звонивший в участок незнакомец, то из этого следует, что убийца Каупера и Ла Бреска — одно и то же лицо. Тогда надо тащить этого негодяя в участок, а там обвинить его в убийстве и поместить в камеру предварительного заключения. Но для этого нужны неопровержимые улики, иначе после предварительного слушания дела в суде их с позором выгонят вон.
Бывают такие дни, когда все валится из рук.
После часа с четвертью весьма изобретательного допроса, который должен был сбить с толку и вывести из равновесия Ла Бреску, они не узнали ничего такого, чего не знали бы утром. Однако за это время погиб смотритель парков Каупер. Они поблагодарили миссис Ла Бреску, попрощались с ее сыном, извинились, что вытащили его из постели в такой поздний час, и пожелали ему успехов. Еще раз сказав «спокойной ночи», сыщики покинули квартиру семейства Ла Бреска и стали спускаться по лестнице, которая скрипела и грозила обвалиться. В квартире лязгнул засов. Они прошли через двор и сели в машину.
Уиллис завел |двигатель, включил «печку» и некоторое время о чем-то серьезно разговаривал с Брауном. Они решили утром получить у лейтенанта Бирнса разрешение на прослушивание телефонных разговоров семейства Ла Бреска.
После этого детективы поехали в участок.
Стив Карелла занял, свой пост в темном и холодном проулке. Он лежал в потрепанном рваном пальто. Снег был сметен к кирпичной стене, и сугробы покрылись черным слоем грязи. Перед дежурством Карелла надел две нары теплого белья и стеганую куртку, а в карман сунул |релку И все равно он жутко мерз.