Легенда о двенадцати ковчегах
Шрифт:
3
Арина вышла из здания университета и в задумчивости остановилась посреди улицы. Куда теперь идти? Она взяла отпуск на целых три недели и теперь совершенно не знала, куда себя деть. Ехать домой, в Мытищи, ей не хотелось. Немного поразмыслив, она пешком направилась в центр города. В Москве в это время хорошо: июль, многие горожане разъехались, кто на море, кто в деревню, а кто на свои приусадебные участки в садовых товариществах, гордо именуемые дачами или, как напоминание о прошлом буме бразильских сериалов — фазендами. Только, в отличие от настоящих фазенд, на этих трудятся в поте лица сами хозяева, а не жестоко эксплуатируемые рабы.
Конечно, все так же много машин, отравляющих и без того загрязненную атмосферу мегаполиса. Немилосердное солнце раскаляет каменные стены домов, плавит асфальт, отчего тонкие каблучки-шпильки оставляют на нем маленькие отметины. Жаркий воздух, густой, как кисель. При быстрой ходьбе даже тяжело дышать. А зелени вокруг совсем недостаточно. И все же Арине нравилась Москва, особенно, когда никуда не надо спешить, а можно вволю погулять, заглядывая в многочисленные магазинчики, и вовсе не для того, чтобы купить какую-нибудь безделицу, а просто так, потешить свое любопытство.
Она села за столик в летнем кафе и заказала холодного чаю. Сегодня Арина была немного взволнована. Она все никак не могла решить для себя, правильно ли сделала, что доверилась чужим людям, этим археологам. Конечно, они такие милые, интеллигентные. Тот, что помоложе, такой забавный, у него очень наивное лицо. А старший — само благородство. И красивый. В такого, пожалуй, даже влюбиться можно, хотя он, наверное, старше ее лет на двадцать. И все же стоило ли показывать им скрижаль? Может, это действительно ценная вещь, тогда Арина могла бы продать ее — деньги никогда не помешают. Эти научные работники вряд ли смогут заплатить что-нибудь за нее, а прийти и забрать у них скрижаль, мотивируя это их несостоятельностью, будет неловко. Правда, может, за этой штуковиной действительно скрывается какая-то тайна, и тогда есть шанс получить нечто большее. Но об этом станет известно только завтра.
Арина достала из сумочки мобильный телефон и набрала номер подруги.
— Привет! Ты сегодня дома?.. Ой, как хорошо! Чем занимаешься?.. Да, есть предложение. Сейчас куплю бутылку вина и завалюсь к тебе в гости, не возражаешь? Ну, и отлично. До встречи…
4
— Альберт Родионович, — сказал Пучков. — Так я звоню Игнату?
— Какому Игнату?
— Ну, коммерсанту, который может профинансировать нашу экспедицию.
— Ладно, звони.
Бершинский уселся за стол и, вновь закурив, принялся изучать карту. Пучков вытащил из валявшегося на полу мятого портфеля потрепанную записную книжку и, отыскав нужный номер, стал звонить потенциальному спонсору.
Игнат Бородин назначил ему встречу через час в ресторане «Ультрамарин», неподалеку от Цветного бульвара. Распрощавшись с профессором, Пучков покинул университет.
В назначенное время он сидел за столиком неброского, если не считать выкрашенные в ядовито-синий цвет стены, заведения и потягивал прохладное пиво. Игнат не появлялся. Когда пиво в бокале почти закончилось, доцент Пучков начал волноваться: если Игнат не придет, судьба экспедиции может оказаться под угрозой — где в короткий срок отыщешь такого спонсора, чтобы без разбору был готов финансировать сомнительное предприятие, выгоды от которого может оказаться ноль, а то и вовсе один убыток?
Однако через сорок минут после назначенного срока Игнат все же появился. Это был крепкий мужчина лет тридцати пяти, с характерным бритым затылком. Одет он был в темно-синие джинсы, гавайскую рубашку и черные, со слегка загнутыми кверху носами, туфли, начищенные до невероятного блеска. На массивной шее красовалась не слишком толстая, но вполне солидная золотая цепь. Тем не менее, вид у Игната был вполне дружелюбный. Простецкое лицо не выражало никаких негативных эмоций, а большие, слегка прикрытые глаза, пожалуй, не скрывали никаких коварных замыслов.
Игнат брякнулся на стул напротив Пучкова и протянул ему руку.
— Здорово! Ну, рассказывай, что там у тебя.
Пучков немного разозлился на этого провинциального вахлака, который даже не подумал извиниться за сорокаминутное опоздание, но тем не менее заставил себя улыбнуться и предложил что-нибудь выпить.
— Пива, пожалуй, неплохо бы, — ответил Игнат. — Эй, любезный! — позвал он официанта. — Принеси большую «Клинского».
— Простите, — виновато потупился манерный официант, — «Клинского» нет.
— Ну, неси, что есть, — махнул рукой Игнат. — Только нашего, понял? Так что у нас там? — повернулся он к Пучкову.
— Видите ли, Игнат, намечается небольшая экспедиция, не очень далеко, в Белоруссию, а у нас, как назло, совершенно закончились средства. Я вспомнил, что вы как-то раз выразили желание профинансировать наши, так сказать, исследования. Денег, думаю, понадобится самая малость, а научный результат от этой экспедиции может быть огромен.
— Насколько огромен? — поинтересовался Игнат.
— Очень. Я думаю…
— Слушай, — перебил Бородин, — ты мне тут песни не разводи. Я же сказал, что могу деньжат подбросить, но только я должен знать, во что я их вбухиваю. Уяснил?
— Мы планируем отыскать одно местечко, — съежившись и перейдя на шепот, залепетал Пучков, — где, по нашим данным, могут быть любопытные вещицы, оставшиеся еще со времен древлян.
— А это что за звери?
— Это не звери, это древнеславянское племя.
— Так там чё, золото-бриллианты что ли?
— Не уверен. Скорее, предметы обихода, но не исключено, что золото тоже есть.
— О! Тогда замажем, — встрепенулся Игнат. — Я в деле. Только с условием — я тоже еду.
— Вы знаете, — поморщился Пучков, — честно говоря, профессор будет не в восторге от такой идеи, он не любит брать в экспедицию чужих.
— Ну, ни фига себе! Это что же, я — чужой? Я ведь башляю, значит, имею самое прямое отношение к этой экспедиции.
— Хорошо, я поговорю с профессором, — заверил Пучков.