Легенда о флаге
Шрифт:
— Боитесь, товарищ главстаршина? — не удержался, чтобы не поддеть, Василь.
— Не боюсь, а учитываю ситуацию. И перспективу. Может быть, наши скоро в наступление перейдут. Нам навстречу.
— От Севастополя тоже могут!
— Не мудри, Василь! — встал на сторону Шкаранды Иванов. — В Севастополь попасть через Харьков больше шансов.
— В пехоту еще больше! — вздохнул Трында. — Ладно, подчиняюсь большинству, коль нет начальства. — И, как бы в знак того, что разговор окончен, стал обгорелым суком нашаривать в костре картофелины.
— Не
— Рад бы… — Трында отложил сук, — да в нутре непрерывный сигнал бедствия.
— А ты закури, — посоветовал Шкаранда, шаря у себя в кармане бушлата. — Одна затяжка уносит секунду жизни, но зато равна одной калории.
— Мне калории в натуре бы…
— Могу только дымом. Угощайтесь!
Шкаранда щедро раскрыл вытащенный из кармана кисет.
Минутку-другую молчали, наслаждаясь куревом. Потом Иванов в раздумье сказал Шкаранде:
— Я вот все гадаю — чей это флаг у тебя?
— С малютки какой-нибудь. Вроде вашей «букашки».
— Не букашка! — неожиданно обиделся Ерикеев. — Бронекатер! Мало золота — дорого, большой — дурной!
— Чего? — не понял Шкаранда. Он еще не знал, что когда Ерикеев волнуется, то начинает путать русские слова.
— Мал золотник, да дорог, — уточнил Василь. — И еще: большая голова, а дурная.
Шкаранда благоразумно сделал вид, что сказанное не может иметь никакого отношения к его голове. Миролюбиво улыбнулся Ерикееву:
— Не серчай! Я малые корабли уважаю, хотя, конечно, ваш главный калибр — пуля, не то что у нас на «Верном»…
— А ты при самом главном калибре самый главный? — постарался не улыбнуться Иванов.
— Командир орудия. — Шкаранда вскинул бровью, из-под нее черным угольком глянул выпуклый глаз. — Знаете, как мы немцам давали? Куда рога, куда копыта!
— А ну, ну, расскажите, товарищ главстаршина, просветите нас, — попросил Трында.
— Вам бы так!.. — задетый его тоном, сверкнул глазами Шкаранда. — Под Кременчугом наш «Верный» один был, а у немцев на берегу танков штук шестьдесят.
— Шестьдесят? — усомнился Трында. — А может, больше?
— Не верите? — Глаза Шкаранды сделались еще более выпуклыми. — Шестьдесят! И все — по нас. Осколки в броню — как горох: брызь, брызь! Ну, а мы, комендоры [10] , знаем дело. Мой расчет пять танков расхлопал.
— Пять? А не больше? — опять самым серьезным тоном спросил Трында.
— Могли и больше. — Шкаранда сделал вид, что не заметил подвоха в вопросе. — Конечно, наковыряли и нам… Видали бы вы! Восемнадцать часов хода под огнем! Три раза нам флаг сбивали. Собьют — мы новый на гафель подымем, и дальше самый полный!
10
Комендоры — артиллеристы корабля.
— А потом как? — полюбопытствовал Иванов. — И вы свой монитор затопили?
Шкаранда важно прищурился:
— Наш «Верный»
— А тебе, — не стерпел Трында, — что на нашем месте осталось бы?
Шкаранда улыбнулся умиротворяюще:
— Успокой нервы. Мы раньше вас сухопутными стали. Возле Сухолучья. Немецкую переправу громили, а на нас — «юнкерсы». Фугаска, вторая! Хватило меня о пушку — дальше не помню. Пришел в разум — лежу в кустах. Надо мной наши — кто в тельняшке, кто без ничего. Спрашиваю: «А корабль?» Отвечают: «Амба». Вот как.
Шкаранда сокрушенно вздохнул:
— Эх, «Верный»! Вечная тебе слава!.. Да я вам, братцы, расскажу…
— Полундра! — привскочил Василь.
Все услышали: где-то недалеко все явственнее стучит мотоциклетный мотор.
Не сговариваясь, подхватили каждый свое оружие, бросились в глубь лощины, в гущу орешника. Когда пробежали довольно далеко, услышали в той стороне, где остался костер, две-три коротких автоматных очереди. Однако они быстро стихли. Шкаранда, бежавший впереди остальных, первым остановился, тяжело переводя дух. Его круглое лицо раскраснелось.
— Во, хлопцы! — Шкаранда отер тыльной стороной ладони пот со лба, поправил фуражку. — И откуда здесь немцы взялись?
— Лопухи мы! — сплюнул Иванов. — Заслушались тебя, не смотрели, что костер дымит.
— Здравствуйте! — Шкаранда озадаченно развел руками. — Оказывается, я виноват?
Издалека донесся глуховатый звук удаляющихся мотоциклов.
Подбежал Трында, на минуту исчезавший куда-то.
— Я смотрел! Два немца. Мотоциклы наверху оставили, а сами — к нашему костру. Уже уехали. Дорога с километр отсюда.
— Вот какая ситуация! — удивился Шкаранда.
— Нет, лопухи мы, лопухи! — не мог успокоиться Иванов. — Расселись как дома. Дороги не заметили, и наблюдателя не выставили. Дали бы нам те немцы картошки!
— Она ж сгорит, пока тут балакаем! — спохватился Трында и побежал обратно к костру. Все поспешили за ним — чувство опасности отступило перед голодом.
Костер догорал. Увы, вся картошка превратилась в уголь…
Возле костра Иванов подобрал крохотный золотисто-зеленоватый блестящий цилиндрик — гильзу от патрона немецкого автомата. Повертел в пальцах:
— Ездят, охотятся за людьми. А мы по своей земле тайком… Как зайцы бегаем! В тяжком сне такое раньше не приснилось бы! — и зло метнул гильзу в еще не остывший жар костра.
«БУДЬТЕ ЛАСКА, ПРОШУ ДО ХАТЫ»
Под вечер, пройдя один из многих попутных лесков, спустились в овражек, сплошь заросший смородинником. Подгоняемые голодом, походили по кустам в поисках ягод. Но лишь кое-где на полуобнаженных уже ветвях виднелись они — сморщенные, засохшие.