Легенда о Льюке
Шрифт:
Блохастый бросил на боцмана полный ненависти взгляд. Завернувшись в кусок парусины, он поплелся на вахту. Аккла крикнул ему вслед:
— Смотри, не попадись в лапы Морскому Привидению!
Приоткрыв дверь, Блохастый плюнул на нее, и ветер тут же вернул ему плевок:
— Как же! Морское Привидение! Оно исчезло с корабля, как только кончилась жратва. И муху нечем накормить. А Привидение принесло несчастье — и только его и видели!
Боцман запустил в Блохастого старым башмаком. Тот едва успел увернуться.
— Тебе придется иметь дело кое с кем еще кроме Морского Привидения, если ты так и будешь торчать там, открыв дверь. Здесь уже и так холодно,
Бью и Вург взобрались на борт корабля, не в силах больше переносить холод и другие лишения на плоту. Хватаясь за все попадавшиеся им выступы, они вскарабкались по корпусу «Пиявки», оставшись незамеченными сверху, где Льюк стоял у штурвала, охраняемый десятком разбойников и самим Вилу Даскаром. Над ними был устроен навес, а неподалеку поставлена жаровня, над которой они грели замерзшие лапы. Друзья пробрались в носовую часть корабля и спрятались за крышкой люка, на которой висела парусина. Отсюда им была видна береговая линия: белая полоска песка, а за ней — острые скалы, вонзающиеся в ночное небо.
Бью присел, съежился и заметил:
— Что ж, не бог весть что, Вурги, но, как говорила моя старая тетушка: «Лучше хоть что-то, чем ничего, особенно когда у тебя ничего нет!»
Вург дружески обнял Бью:
— А знаешь, что говорила моя старая тетушка? Она говаривала: «Запомни: если ты прячешься за крышкой люка, завешенной парусиной, да не один, а вместе с зайцем, не позволяй этому зайцу болтать о том, как он проголодался, и тем более, петь». Вот что она говорила.
Бью все еще немного дулся на Вурга:
— Еда? А кто сказал, что я собирался говорить о еде, будь она неладна? А уж петь тебе я точно не стану! Не дождешься. После того, как ты испортил мою лучшую песню… Дикарь, вот ты кто! О, Великие Времена Года! Ты только посмотри вперед, Вург!
Вург оторвался от парусины, в которую упирался взглядом, и посмотрел на бушприт, чтобы понять, каким курсом следует судно.
— Высокие Скалы, Бью! Мы идем прямо на Высокие Скалы!
Подобно доисторическим гигантам, бросавшим вызов небесам, каменные монолиты высились вдоль берега. Волны разбивались в белую пену об их подножия. Белые брызги разлетались во все стороны. Ветры гуляли между страшными каменными столбами и завывали так, что получался странный эффект: казалось, что слышишь вопли истязаемых живых существ. Вершины скал касались гонимых бурей облаков.
Впервые в жизни Бьюклэр Фетрингсол Косфортингам потерял дар речи. Он сидел и смотрел на скалы, раскрыв рот.
Вург первым пришел в себя:
— Льюк собирается разбить корабль о скалы! Быстрее, Бью, спускайся вниз, к Рангувар. Я думаю, Льюк подаст сигнал очень скоро. Я проберусь на корму и буду ждать. Как только услышу его, я пойду вдоль борта и буду кричать изо всех сил. Иди же!
Вилу Даскар тоже кое-что испытывал впервые в жизни. Страх! Он уже видел эти скалы, давно, когда был много моложе. Но больше он мимо них не плавал и зарекся делать это. А теперь бушевала буря, и его «Пиявка» шла прямо на скалы, и рассчитывать ему было не на что, кроме искусства мыши-рулевого, привязанного к штурвалу. У Даскара пересохло во рту, его прошиб холодный пот, лапы дрожали, в животе урчало. Изо всех сил потянув за веревку, которой был привязан Льюк, он пронзительно завопил:
— Смотри, что делаешь! Будь осторожен с моим кораблем. Обходи скалы. Уходи в сторону, я сказал!
Льюк упрямо нагнул голову, не обращая внимания на врезавшуюся в шею веревку:
— Ну, как ты себя чувствуешь, убийца,
Вилу дотянулся до штурвала и положил на него лапу. Тогда Воитель нагнулся и впился зубами в лапу горностая. Тот с диким криком отдернул ее. Разбойники достали оружие. Льюк крикнул им, не поворачивая головы:
— Если ты или твои головорезы шевельнутся, я крутану штурвал и брошу корабль прямо на скалы!
Самой большой ошибкой Вилу было привязать Льюка к штурвалу. Теперь корабль был полностью в его власти. Горностай подал своим знак стоять смирно. Тогда Льюк понял, что сейчас его ход. Закинув голову, он издал крик такой силы, на какую только способны были его легкие, мощный и протяжный:
— Полный вперед! Полный вперед! Полны-ы-ый впе-ре-е-ед!
Согнувшись в три погибели, отфыркиваясь от волн, которые обрушивались на корабль, Вург, цепляясь за корпус когтями, пробрался по левому борту к середине судна. Тут он увидел Бью, который опасно балансировал на весле Рангувар, ожидая сигнала. Вург дотянулся до перил и крикнул:
— Полный вперед! Освобождайте рабов! Захватывайте корабль!
Он был так взволнован, что потерял всякую осторожность. Паруг и Аккла тут же выскочили из кубрика:
— Что здесь происходит? Кто собирается захватить корабль?
— Кто-то хочет освободить рабов! К оружию! Всех сюда!
Освобожденные рабы хлынули к трапам со всех трех палуб. Некоторые были вооружены чем придется: обрывками цепей, палками и очень мало кто — ножами. Растерявшись, они толкались на палубах, некоторые плакали, не зная, что делать с обретенной свободой. Это были в основном рабы с верхней и средней палуб, и скоро их совершенно смяли хорошо вооруженные пираты, которые в чем, в чем, а в кровопролитии знали толк. Вург и Бью бросились на помощь. Ударами длинных сильных задних лап Бью уложил на палубу двух крыс, выхватил у них оружие, бросил один из кинжалов Вургу и закричал освобожденным:
— Эй, ребята, помогайте нам, нечего тут стоять и мямлить! Деритесь!
Некоторые, помоложе и посильнее, так и поступили, но были и другие, слишком слабые и запуганные. Они сразу растерялись под напором банды пиратов. Несчастные создания убегали и прятались, а иные пытались пробиться сквозь толпу назад, к своим скамьям и веслам, туда, где они провели не одно время года в рабстве.
И тут появилась Рангувар Гроза Врагов.
Опрокидывая бегущих, как кегли, она следовала за Живодером. Он спускался по трапу, и его отвратительные черты были искажены ужасом. За ним, как тень смерти, шла Рангувар. Она хлестала надсмотрщика его же собственным кнутом. Теперь, когда она была свободна, черная белка одним своим видом могла внушить ужас любому. Длинный кнут свистел над головой Живодера, в штормовой ночи эхо грозно повторяло воинственные крики Рангувар:
— Йалахо-о! Я Гроза Врагов, рожденная безлунной ночью под раскаты грома! Пойте свои предсмертные песни! Йалахо-о-о!
Живодер в панике побежал к мачте, Рангувар следовала за ним по пятам, глаза ее налились яростью, она дико хохотала, преследуя ненавистного врага.
Ледяные лапы паники сдавили горло Вилу Даскара. В самых безумных своих фантазиях не мог он вообразить ничего подобного на борту красного корабля.
— Аккла! Паруг! Всех на корму! Все — ко мне!
Разбойники сгрудились около капитана. Льюк крикнул своему врагу, перекрыв шторм и шум битвы: