Легенда о Льюке

Джейкс Брайан

— Когда мы наконец двинемся? Все готово. Пока тебя не было, мне передали, что на верхней палубе подпилили последнюю цепь.

Льюк подумал некоторое время, прежде чем ответить:

— Скорее всего, завтра вечером. Я чувствую, что скоро покажется мой родной берег. Меня, вероятно, позовут на палубу к Вилу Даскару. Завидев красный корабль, мое племя подготовится к бою, так что мы сможем рассчитывать на их помощь.

Рангувар замолчала, потому что Живодер как раз прошел мимо, направляясь на корму.

— Но если ты будешь на палубе, как мы узнаем, когда начинать,

Льюк?

— Хороший вопрос! Вург и Бью будут где-нибудь рядом с носом корабля. Если они услышат, как я крикну: «Полный вперед!», это будет сигналом занимать корабль, а если «Курс на север!», значит, ничего пока не предпринимайте. Меня прикуют к штурвалу. Сидите и ждите, когда я подам вам знак.

Рангувар выждала, пока Блохастый не прошел мимо.

— Ясно. Если Вург или Бью передадут нам «Полный вперед!», мы начинаем, а если «Курс на север», тогда ждем.

Между тем двое предполагаемых гонцов переживали тяжелые времена. Бью и Вург мокли в холодном море и мерзли на пронизывающем ветру. Прижавшись друг к другу под украденным одеялом и несколькими слоями парусины, они качались на своем плоту, привязанном к корме «Пиявки». Заяц высунул голову из ненадежного укрытия, и его тут же умыла накатившая холодная волна. Он немедленно нырнул обратно в сырые одеяла:

— Ей-богу, старина, я больше не могу жить в этих немилосердных широтах!

Вург прикрыл глаза и старался заснуть, но Бью все не унимался:

— Моя старая тетушка сказала бы, что здесь так холодно, что можно удить рыбу усами крота, и так мокро, что можно утопить омара. Но это бы все еще ничего, если бы я так не голодал. Ты что предпочел бы, Вург: замерзнуть, утонуть или умереть от голода? Вот я бы…

Вург открыл один глаз и пробормотал:

— Ты забыл сказать: «будь я неладен».

— А почему, будь я неладен, я должен говорить «будь я неладен»?

Вург сонно улыбнулся:

— Потому что ты всегда говоришь «будь я неладен».

Уши Бью встали торчком от возмущения:

— Прошу меня извинить, господа, но это ложь! При чем тут какое-то «будь я неладен»? Да я просто размышлял о нашей кончине. Я спросил, как ты предпочел бы умереть…

Вургу тут же стало жаль своего воинственного друга:

— Не обращай на меня внимания, Бью, просто мне себя жалко. Говори, сколько хочешь, будь ты неладен!

Весь вечер и всю ночь рабам пришлось грести, правда, в четверть силы, потому что в этих диких северных морях быстро двигаться опасно: огромные волны, скалы и подводные течения не одно судно отправили на дно. Блохастый бил в барабан медленно и монотонно, Живодер то и дело засыпал, а прогуливался по проходу, только когда ему приходила охота немного размять лапы. Льюк работал тяжелым веслом и через равные промежутки времени принимал холодный морской душ. Спать ему совсем не хотелось, особенно теперь, когда до дома было так близко.

В воображении Воителя мелькали картины, связанные с его сыном Мартином. Теперь он, наверное, уже высокий, сильный и проворный, ведь в его жилах течет кровь вожака и бойца. Мартин сообразит,

что делать, как только увидит на горизонте «Пиявку». Стариков и тех, кто слишком молод, чтобы драться, он спрячет в безопасном месте. Потом сын Льюка поступит так, как учил его отец: соберет всех взрослых и сильных, раздаст им оружие и придет на помощь отцу, пустив в дело все мечи, которые ему оставил Льюк, все до одного. Когда рабы освободятся от цепей и захватят красный корабль, Льюк поведет судно вдоль берега по мелководью, заставив его как бы пятиться назад. И, стоя у штурвала, окликнет сына, и, услыхав голос отца, Мартин побежит по мелководью вместе со всеми своими воинами и вступит на борт «Пиявки». А потом Вилу Даскар и его приспешники дорого заплатят за свои чудовищные преступления. До Льюка донесся шепот Рангувар Грозы Врагов:

— Мы уже рядом с тем местом, где ты оставил своего сына?

— Да, уже недалеко, — пробормотал Льюк, налегая на весло. — Сердце подсказывает мне, что недалеко…

Крыса Григг вцепился в край «вороньего гнезда» на мачте. Подавшись вперед, он впился взглядом в свинцовый заплаканный рассвет над скалами. Потом со всем проворством, на какое только способны крысы, он спустился с мачты на палубу.

Вилу Даскар дремал на подоконнике, неподалеку горела жаровня, обогревавшая его каюту. Боцман Паруг для приличия постучал в дверь и вошел:

— Прямо по курсу — берег, капитан!

Даскар вскочил. Схватив свой шерстяной плащ и ятаган, он выбежал из каюты, на ходу приказав Паругу собрать команду:

— Свистать всех наверх!

Даскар бежал, и ветер раздувал плащ у него за спиной. Он крикнул Паругу:

— Льюка на палубу, быстро!

Ветер играл на натянутых канатах, как на струнах арфы. Даскар стоял на носу и смотрел из-под лапы на берег, пока не разглядел его очертания. Тогда он, подобрав полы плаща, побежал на корму. Льюк стоял на палубе, связанный, в плотном кольце шестерых разбойников. Горностай победоносно улыбнулся, взглянув на своего раба:

— Итак, всё, как ты говорил: мыс — прямо по курсу. Ты не обманул меня и поступил мудро, потому что, вздумай ты шутить со мной, твоя голова уже каталась бы по палубе! Привяжите его к штурвалу и проверьте, достаточно ли крепкие веревки!

Льюка грубо поволокли к штурвалу и крепко привязали к нему за обе лапы и за шею. Конец веревки, обхватившей шею Льюка, держал Вилу Даскар:

— Ну что ж, Льюк, твой выход! Укажи нам курс!

Зная, что еще слишком рано подавать сигнал своим,

Воитель вполголоса произнес:

— Пока плывем, как плыли.

Повиснув на веревках под самой кормой, Бью и Вург навострили уши:

— Ты слышал, что он сказал, Вург?

— Нет, приятель, но я уверен, что он не крикнул: «Полный вперед!»

Заяц со стоном сполз по канату на плот:

— О-о! Значит, мы еще не нападаем. Пойду скажу Рангувар и остальным.

Вилу злобно дернул за веревку, которой был связан Льюк:

— Похоже, ты хочешь подплыть поближе к берегу! Зачем?

Слегка повернув штурвал к северу, Льюк продолжал смотреть вперед: