Легенда о «Ночном дозоре»
Шрифт:
На узорном паркете позади глобуса, широко раскинув руки, лежал человек.
Это несомненно был тот, с кем Старыгин хотел встретиться, – пан Мирослав Войтынский. И сейчас Старыгин убедился, что сотрудник библиотеки действительно как брат-близнец похож на голландца семнадцатого века – командира отряда амстердамских гвардейцев капитана Франса Баннинга Кока.
То же бесцветное лицо, та же тонкая кожа, свойственная рыжим, те же блеклые глаза, та же маленькая рыжеватая бородка.
И теперь сходство еще усилилось, поскольку, как и амстердамский капитан, давно нашедший упокоение в семейном склепе,
Потому что глаза живых людей не смотрят перед собой с такой отрешенностью от всего земного, с таким великолепным равнодушием к окружающему.
И еще потому, что вокруг головы пана Войтынского по драгоценному паркету зала растекалось огромное пятно крови.
Старыгин попятился, в ужасе глядя на мертвого человека.
Что происходит вокруг него?
Один за другим погибают люди, так или иначе связанные с поисками пропавшей картины. И погибают они едва не на глазах у Дмитрия Алексеевича, как будто кто-то не хочет допустить их встречи. Сначала человек, сорвавшийся ночью с крутой лестницы на Малой Стране… это еще можно было посчитать за несчастный случай, но за ним последовал повешенный на Чертовке… и теперь, наконец, этот человек, двойник капитана…
Старыгин снова посмотрел на мертвого человека.
Он действительно был удивительно похож на капитана Баннинга Кока. И как капитан на картине Рембрандта протянул вперед правую руку, показывая на что-то своему помощнику, молодому лейтенанту, так и его мертвый двойник вытянул правую руку, словно пытался до чего-то дотянуться или привлечь к чему-то внимание…
Дмитрий Алексеевич проследил за направлением его руки.
Ему пришлось пригнуться, поскольку справа от мертвеца стоял резной столик с часами. И там, под столиком, он увидел еще одни часы, сброшенные на пол или случайно упавшие со стола. Именно на них указывала мертвая рука, словно пан Войтынский в самый миг своей смерти настойчиво обращал на эти часы внимание…
Старыгин опустился на одно колено и внимательно взглянул на сброшенные часы.
Они были невелики – куда меньше других, стоявших на том же столе. Часы не шли, видимо, остановившись в момент падения, от удара об пол. И случилось это всего несколько минут назад, если верить положению стрелок…
Старыгин осознал еще одну ужасную вещь.
Если Войтынского убили несколько минут назад – значит, он автоматически попадает под подозрение! Точно так же, как в случае с человеком на малостранской лестнице…
Да нет, все это глупо! У него нет никаких мотивов для совершения этих убийств!
А у кого такие мотивы есть? Должно быть, Войтынский что-то знал и мог сообщить это Старыгину… Все-таки, почему он перед смертью показывал на эти часы?
Дмитрий Алексеевич снова пригляделся к старинному прибору.
Корпус из розового дерева был украшен перламутровыми вставками и тонкой, хорошо сохранившейся росписью. На одной стороне футляра были изображены весы, на другой – человек в монашеском одеянии, заботливо склонившийся над другим человеком, больным или умирающим. На третьей стенке были нарисованы пучки трав и разноцветные шары. Выше, над этими шарами, помещалась небольшая золотая корона с виноградными листьями по ободку.
Роспись довольно странная… по крайней мере, прежде Дмитрий Алексеевич никогда не сталкивался с такими сюжетами… Какая связь между весами, травами и склонившимся монахом? И при чем тут цветные шары?
Почему Войтынский перед смертью пытался привлечь внимание к этим часам?
Или вовсе не к часам, а к чему-то совсем другому?
Что-то, какая-то ускользающая мысль промелькнула в голове Старыгина, что-то связанное с разноцветными шарами, но он не успел додумать эту мысль до конца, потому что в дальнем конце зала раздался едва слышный, но вполне отчетливый звук.
Старыгин выпрямился и успел заметить, как человеческая фигура метнулась к противоположной двери и скрылась за ней.
Значит, убийца Войтынского до сих пор прятался здесь, в кабинете математики, укрывшись за одним из огромных глобусов, и только сейчас убежал!
Старыгин, не раздумывая, бросился вслед за ним.
За дверью оказался новый коридор – но гораздо менее нарядный, чем все прежние, без цветных росписей и пышной лепнины, его своды были просто выбелены. И в конце этого коридора мелькнула все та же сгорбленная фигура. Старыгин побежал, его шаги громко отдавались от низких сводов, эхо множило их, и можно было подумать, что по коридору бежит целая толпа.
В конце коридора оказалась винтовая лестница, уходившая вниз, и туда, вниз по этой лестнице, убегал убийца.
Старыгин несся следом за ним, перескакивая через ступеньки и ежесекундно рискуя сломать себе шею, но расстояние между ними не уменьшалось.
Лестница кончилась, снова начался коридор, но это был уже мрачный коридор подвала, едва освещенный редкими светильниками, извилистый, с многочисленными поворотами и неожиданными развилками, с низкими и сырыми кирпичными сводами.
Здесь, в этих подвальных катакомбах, иезуиты, несколько веков владевшие всем огромным комплексом Клементинума, могли проводить тайные суды над еретиками и подвергать подозреваемых немыслимым пыткам…
В неверном свете мелькнула фигура человека, он быстро шел по коридору. На нем был короткий плащ или куртка с капюшоном, так что фигура казалась бесформенной, но по твердым, уверенным шагам можно было определить, что человек силен и очень опасен.
Человек свернул вправо по коридору, и Старыгин ускорил шаги, чтобы не потерять его из вида.
Подвалы были сухими, но холод подземелья проникал под куртку. Легкие с трудом проталкивали спертый воздух. Старыгин добежал до поворота. Этот коридор был гораздо уже и темнее, однако глаза уже привыкли к скудному освещению, и Старыгин хорошо видел фигуру впереди. Коренастый человек с широкими плечами, что-то в его походке казалось знакомым…
Убийца оглянулся и оскалил зубы в злобной усмешке, глаз его было не разглядеть из-за низко надвинутого капюшона. Здесь он допустил большую ошибку, поскольку не заметил ступенек, что шли вниз, споткнулся и упал с криком. Старыгин помчался вперед огромными шагами, осознав, что это последний шанс догнать неизвестного.
Ступени вели в полукруглый зал с низкими кирпичными сводами, и когда Старыгин добрался до места, слегка запыхавшись, убийца уже встал на ноги. В зале было темно, свет проникал из боковых коридоров, но Старыгин видел, как горят яростью глаза убийцы.