Легенда о Вращающемся Замке
Шрифт:
Гилмор никогда не ладил с братом. Еще с детства стало ясно, что им предстоит идти в жизни разными дорогами. Задумчивый и мечтательный, Эдвард проводил много времени в обществе книг, с равным интересом изучая как немногие уцелевшие древние фолианты, путано повествующие о секретах забытого волшебства, так и современные научные трактаты. Когда он подрос, оказалось, что Эдвард сторонится ратных подвигов, предпочитая совершенствовать свое воинское искусство на турнирах или в тренировочных схватках. Несколько раз младший Фэринтайн, конечно, ходил вместе с Хендриком в боевые походы, однако видно было, что исполнение этой обязанности не приносит ему никакого удовольствия. Впоследствии Эдвард проявил себя как изысканный придворный кавалер и завсегдатай балов. От всех этих
Гилмор тоже, конечно, читал книги — в том числе посвященные истории и повествующие об основателях его дома. Упоминались в этих хрониках эльфийские лорды, что правили когда-то землей, направляли движение воды и ветра, отпечатали свои имена навеки в пении птиц и шорохе листвы. Рассказывалось там о Сумеречном Короле, чей двор находился далеко на севере, и о Владыках Холмов, от его имени осуществлявших власть в Срединных землях. Предки Гилмора происходили от этих владык, пусть даже их кровь и была разбавлена десятками браков со смертными женщинами. Фэринтайны старели куда медленнее обычных людей, пусть и умирали в положенный смертным срок. И выглядели они совсем не как люди.
Все это было слишком странно, и долгие годы Гилмор не желал иметь с этим ничего общего. Как не желал иметь ничего общего с братом. Безупречно хорошо воспитанный, слегка насмешливый, утонченный, Эдвард словно воплощал всю ту сторону их общей природы, что вызывала у Гилмора опасение. Потому он и тянулся что было сил к Хендрику. Хендрик, несмотря на наследие Фэринтайнов, полученное им от матери, казался нормальным человеком во всех своих проявлениях. Воинственный и беспечный, он делал мир вокруг себя настолько простым и ясным, насколько это было возможно. Находясь с ним, Гилмор мог позволить себе не думать о всех тех запутанных вопросах, что в противном случае цеплялись к его мыслям в томительные минуты перед сном.
И вот теперь Хендрика больше нет, а Гилмор Фэринтайн привел своего брата в замок своих предков, чтобы убить его, исполняя приказ девушки, владеющей той самой темной магией, которую он всю жизнь боялся.
Это было очень смешно, и наверно ему стоило над этим всем посмеяться, да только смех упорно не лез в горло.
Отряд остановился перед распахнутыми воротами замка, и воины стали спешиваться.
— В гостеприимную обитель вы нас завели, сударь, — проворчал подошедший к ним Остромир.
Каэр Сейнт и впрямь выглядел не слишком доброжелательно к незваным гостям. Окружавший крепость ров давно уже зарос травой, сорные травы, как можно было заметить отсюда, покрыли и внутренний двор. Когда-то короли Таэрверна держали здесь пограничный гарнизон, но потом границу передвинули, и последний солдат покинул этот пост почти два столетия назад. С тех пор Каэр Сейнт, и без того покрытый дурной славой из-за творимого некогда в эльфийские времена в нем колдовства, был окончательно заброшен. В стенах кое-где виднелись пробоины, то были следы давно минувших осад, и в паре мест привратные укрепления начали осыпаться от натиска беспощадного к ним времени. Башни зияли провалами пустых окон. Несмотря на все прошедшие беспощадные годы, древняя цитадель пока еще не обратилась в прах — строили ее на века. Гилмор не знал, как выглядела крепость в те дни, когда в ней правили фэйри — все же, за последующие столетия люди перестроили ее не раз и не два. Тем не менее, если верить словам Кэран, в здешних камнях до сих пор жила сила.
— Может здесь и мрачновато самую малость, — сказал Гилмор, — зато безопасно. При желании тут можно выдержать целую осаду.
— Но такого желания у меня нет, — сказал Эдвард. — Заночуем здесь, а утром обратно в столицу. Лишним временем мы особенно не располагаем. Разобьем лагерь прямо во дворе.
— Я не спорю, — сказал Гилмор. — Рассиживаться лишний раз и в самом деле не стоит. Но все же, я бы сперва советовал нам с вами, герцог Фэринтайн, сперва зайти вовнутрь и осмотреться. Вдруг в замке притаились мародеры или кто-то наподобие?
— И это говорит человек, который сам нас сюда привел, — усмехнулся Эдвард. — Но вы правы. Разведка не повредит. Я пойду на нее сам, а вы, Фостер, пойдете в таком случае со мной. Остромир, составьте нам компанию, пожалуйста.
— С вашего позволения, милорд, — вставил свое непрошеное слово оруженосец Эдварда, мальчишка из дома Кэбри, — я буду вас сопровождать. Мы же в самом деле не знаем, что таится внутри.
— Там таятся пауки, мухи и плесень, — с насмешкой фыркнул Дэрри, хотя было видно, что юноше не по себе. — И таятся они там в огромном количестве. Но если ты и сэр Гэрис туда, то и я тоже. Не могу же я остаться в стороне, когда мой сеньор и мой друг направились в такие живописные руины.
— Многовато уже людей для одной маленькой вылазки, — с недовольством сказал Гилмор.
— В самый раз, — не поддержал его Остромир, проверяя пальцем заточку своего меча. — Вы же сами предупреждаете нас, Гэрис — внутри могут засесть разбойники. Тогда это задачка — как раз для наших пятерых мечей.
Гилмор отрывисто кивнул, стараясь скрыть свои недовольство и волнение. Эдвард приказал тем временем своим людям ожидать их возвращения, и первым ступил на широкий замковый двор. Гилмор последовал за ним — и пальцы его, почти против воли, сжались на рукоятке меча. Он до сих пор не был уверен, сможет ли он совершить то, что задумал. Но привычный ледяной холод поднимался из самых глубин его существа, заполняя сердце. «Кэран говорила, — вспомнил Гилмор, — дни между Самайном и Йолем, темное время, время ворот, время ключей. Дни, когда завеса тонка, и древняя кровь, пролившись, способна разорвать ее в клочья. Что ж, сегодня на Броквольском поле пролилось достаточно крови — в том числе и королевской крови. Осталась одна-единственная, последняя жертва. А потом Кэран распахнет двери, что были закрыты с окончания Войны Пламени, и начнет менять мир по своему усмотрению. Она смелая девчонка, и я ей в этом помогу».
Солнце уже зашло, и сырые сумерки стлались повсюду. Холодало, стремительно темнело. В воздухе пахло мутными мороками предзимья. Гилмор и его спутники (родной брат, не подозревающий, за какой участью он сюда приведен; капитан иноземных солдат и два юных оруженосца) поднялись по истертым временем ступеням в главную башню крепости. Залы ее казались длинными и просторными, и под высокие потолки уносилось тревожное эхо. В широких окнах не осталось ни витражей, ни ставен, однако света почти угасшего дня едва хватало для того, чтоб рассеять стремительно наступающие сумерки. Всюду здесь были лишь одни только запустение и тлен. Уходя, солдаты последнего гарнизона вывезли из покидаемой ими крепости любое ценное имущество. Осталась лишь покрывшаяся многолетней пылью старинная грубая мебель да голые каменные стены. Каэр Сейнт не казался внутри страшным. Скорее печальным. Брошенным. Всеми забытым. Гилмор подумал, что этот замок выглядит совсем как последний осколок давно умершего, почти забытого людьми старого мира, которым собственно и является.
Наконец они остановились в большом чертоге на втором этаже донжона. Потолок здесь подпирали могучие колонны, изрезанные барельефами с изображениями каких-то былых битв. Гилмор нахмурился, пытаясь припомнить старинные планы Каэр Сейнта, которые с любопытством рассматривал как-то еще в юности.
— Здесь же был пиршественный зал, правильно? — спросил он, глядя в окна, за которыми сгущалась ночь.
— Насколько я понимаю, да, — подтвердил Эдвард. — А еще — тронный зал, во времена, когда в Каэр Сейнте правили фэйри. — Он немного помолчал. — Фостер, — сказал Эдвард наконец, — для простого безземельного рыцаря, явившегося с дальних задворок нашей страны, вы подозрительно уверенно тут ориентируетесь. Будто когда-то уже изучали чертежи этой крепости.