Легенда об Огненном Змее
Шрифт:
– И что вы собираетесь делать?
– Мы не собираемся, а делаем. Сражаемся с ними. Нам удаётся удерживать город и прилегающие к нему территории со здоровой растительностью и чистыми источниками. Хотя в городе становится тесно. Многие демиры переселились к нам. Раньше большая их часть занимала восточные равнины и предгорья. Там много мягкой земли, а демиры занимаются выращиванием плодов. Наши отряды патрулируют все территории, заселённые людьми, и на востоке у нас тоже был лагерь. Демиры не воины, и мы должны их защищать. Теперь там некоторые участки земли раскалилась настолько, что уже ничего не растёт, а деревья не дают воду. Люди покинули те края. Сейчас к западу от Ахелы расчищается участок для новых домов. Расширяется посёлок демиров и возводится новая стена. Теперь будет где разместить беженцев с востока. Люди не покинут этот мир. Есть одна пещера, которая якобы может становиться вратами. Её так и называют - Пещера Врат. Эти врата можно открыть при помощи какого-то заклинания, оставленного
– До какого конца?
– До победы. Или погибают.
– Иногда имеет смысл отступить. Чтобы выжить, набраться сил и потом дать отпор. Погибнуть недолго.
– Рассуждаешь, как демиры, - усмехнулся Дион.
– Но ведь никто и не умирает насовсем. То есть не исчезает. Человек уходит в Нижний мир. Для живых солнце светит днём, а для мёртвых ночью, когда спускается в Подземное царство. Погибшие воители и воительницы помогают Эльген-Лурду и Тефне сражаться с чудовищами, пока наши боги добираются от Врат Ночи к Вратам Света, чтобы снова появиться в небе.
– А остальные умершие? Демиры и... Ведь альды тоже иногда умирают, так и не став воинами. Или перестав ими быть. Чаще других в царство смерти попадают старики. А иногда дети...
– Ты забыла, что в Ханте-Меранду нет ни стариков, ни детей... Хотя, ты не только это забыла. Спасибо Тефне, ты не забыла, что люди вообще умирают. В каком бы возрасте человек ни попал в обитель мёртвых, он становится там юным. Вот как мы с тобой сейчас или чуть постарше. При этом он становится ещё сильней и красивее, чем при жизни. Иногда он вообще сильно изменяется. Становится таким, каким мечтал стать, хотя всё равно остаётся похожим на себя. Демиры после смерти просто блаженствуют в Садах Меранду. То есть воители тоже там отдыхают, но периодически отправляются воевать с порождениями тьмы.
– Выходит, им там труднее... живётся?
– Как и при жизни под небом. Это плата за высокий удел.
Я заметила, что темноволосый мальчишка лет десяти, сидя на дереве, целится в Диона плодом блисса. Сочтя шутку неудачной, я хотела вмешаться, но увесистый розовый плод уже летел прямёхонько воину в голову. Меня поразила реакция Диона. Он умудрился заметить "снаряд" за мгновение до того, как тот достиг цели, перехватил его и точным броском отправил в стоящую под деревом корзину. Я вдруг поняла, что это не было неудачной детской шуткой. Выражение детского лица говорило о нешуточной неприязни. Уж не знаю, кто из богов наказал мальчишку за эту злую выходку, но сухая ветка у него под ногами сломалась, и он полетел с дерева, получая по дороге жестокие царапины. Это падение закончилось бы намного хуже, если бы Дион не подхватил паршивца. Он поймал его так легко, словно этот мальчишка был не тяжелее брошенного им плода.
– Извини, альти, - обратилась к Диону худая темноволосая женщина, похожая на мальчика острыми чертами угрюмого лица. Видимо, это была его мать.
– Он нечаянно.
– Заканчивайте на сегодня, - сказал Дион.
– Бери сына и поспешите в город.
Он разговаривал с этой женщиной спокойно и доброжелательно, но чувствовалось, что это разговор высшего с низшим.
Женщина кивнула, сложила в корзину ещё несколько плодов и взялась за одну из двух боковых ручек. Мальчик взялся за другую, и они скрылись среди деревьев.
– Тяжёлая корзина, - заметила я.
– Женщины и дети не должны носить такие тяжести.
Дион посмотрел на меня искренним недоумением.
– Разве это тяжесть? Работа как раз для женщин и детей. К тому же демиры всегда берут с собой хатров. Повозки совсем недалеко.
И правда, шагов через двадцать я увидела среди деревьев небольшую поляну, где стояли телеги, запряжённые низкорослыми лошадками. Женщины и подростки грузили на них корзины с плодами. Сама не знаю, почему моё внимание привлёк худой паренёк лет двенадцати в узкой набедренной повязке. Наверное, потому что его внимание было приковано ко мне. Я не видела его глаз, но мне казалось, что его взгляд сверлит меня сквозь завесу длинных прямых волос, упавших ему на лоб и скрывающих почти половину лица. Молоденькая девушка окликнула его по имени, которое я не расслышала, и он торопливо ухватился за край корзины. Они вдвоём подняли её на телегу, и мальчик встряхнул головой, откинув волосы назад. И я увидела его глаза - очень тёмные и странно-неподвижные. Их взгляд был слишком тяжёл и мрачен для столь юного существа. Я уже видела представителей древних рас, скрывающих свой тысячелетний и более возраст под разными личинами. Здесь, на Хангар-Тану, есть маноа. Возможно, сейчас я встретила одного из них. И он понял, что я не отсюда. Тут к черноглазому мальчику подбежал его ровесник и пихнул его в бок - не то шутливо, не то задиристо. У мальчишек не всегда поймёшь, где граница между тем и другим. Паренёк ответил ему тем же, сразу превратившись в обычного подростка, всегда готового покуролесить. Глаза его уже светились задором - слегка недобрым, но ничего зловещего в его взгляде я больше не видела. Наверное, мне уже просто всюду мерещатся демоны. У этих людей непростая жизнь, и неудивительно, что на лицах здешних детей то и дело появляется совсем недетское выражение.
Роан и ещё трое юношей-альдов от пятнадцати до семнадцати лет прохаживались недалеко от повозок. Все как на подбор красавцы. У двоих, как и у Роана, волосы были того же цвета, что и гривы их лурдов. Огромные львы не отходили от своих "хозяев". Похоже, тут модно красить свои волосы и гриву своего зверя в один цвет. У самого юного из воинов - кудрявого и белокурого - лурд красовался с волнистой гривой. Обычные кошки терпеть не могут, когда хозяева что-то выдумывают с их внешностью, но эти звери, кажется, не против. Я почему-то была уверена, что альды никогда не делают со своими четвероногими напарниками то, что тем не по нраву. Юные воины, держа оружие наготове, внимательно смотрели по сторонам. В погрузке они не участвовали. Их обязанностью была защита сборщиков урожая и только. Трое приятелей Диона и Роана поприветствовали меня лёгким поклоном и сделали вид, что больше мной не интересуются, однако нет-нет да косились в мою сторону. Вопросов они не задавали. Видимо, Роан предупредил их, что интерес к моей персоне раздражает Диона. Больше всех интерес к моей персоне проявлял кудрявый юноша, и мне показалось, что я ему не нравлюсь. Наверное, я ещё многим тут не понравлюсь.
– И как далеко город?
– спросила я Диона.
– Вон. Уже видна крыша моего дома.
Я посмотрела, куда он показывал, и увидела вздымающуюся над рощей раскидистую крону огромного дерева. Его листва ярким серебром сверкала на фоне дымчато-голубого неба. Оригинально. Крыша дворца в виде вершины дерева.
Однако дерево оказалось настоящим. А город, обнесённый стеной из разноцветных зеркальных глыб, скреплённых серебристым раствором, оказался самым удивительным из всех городов, какие мне только доводилось видеть. Когда передо мной впервые распахнулись ворота Ахелы, я решила, что попала в сад, полный фонтанов, сделанных в виде различных деревьев. Впрочем, я уже знала, что эти фонтаны естественного происхождения. Одни деревья так обильно источали воду, что её струи казались продолжением ветвей, другие выглядели, как обычные деревья после дождя, роняющие на землю прозрачную капель, но ни у тех, ни у других ветки не гнулись под тяжестью воды. Большинство деревьев в городе напоминали фонтаны ещё и тем, что были обнесены каменными бортиками. В некоторых таких фонтанах-бассейнах плескалась детвора, и почти от всех тянулись трубы или желоба, по которым вода, по-видимому, поступала в разные концы города. Часть труб уходила под землю. Вообще-то земли как таковой тут было мало. Почти сплошь разноцветное вулканическое стекло - местами гладкое, как зеркало, местами похожее на неровно застывший лёд. Кое-где сквозь трещины пробивались высокая, очень жёсткая белесая трава, толстые стебли, напоминающие бамбук, и огромные цветы с плотными восковыми лепестками - в основном белые, розовые и нежно-лиловые. Позже я узнала, что они называются тафнии и растут на Хангар-Тану почти везде, даже в пустынной местности. Это священные цветы солнечной богини Тефны. Спускаясь по ночам в Подземное царство, богиня-воительница извлекает из их корней сок, который восстанавливает силы. Она и Божественный Лурд пьют его, когда устают в битве с порождениями мрака. Сорвать такой цветок невозможно, как и многие другие цветы этого мира, - у них слишком прочные стебли и слишком длинные корни, но иногда девушки срезают тафнии, чтобы украсить ими алтарь Тефны.
Главная дорога, протянувшаяся от ворот к Главному Дому, была вымощена камнем, похожим на гранит, и пока мы доехали до этого дома, её несколько раз пересекали такие же дороги - прямые и широкие. Ещё я видела множество узких полузаросших дорожек и тропинок. Они делили город на участки. Центром каждого участка являлся дом, непременно окружённый садом с деревьями-фонтанами и цветниками. Большая часть фонтанов и клумб были обнесены низкими каменными оградами со встроенными в них водостоками, благодаря которым выделяемая растениями вода поступала в большие резервуары, имевшиеся в каждом дворе.
Здесь всюду разгуливали люди и лурды - вместе и по одиночке. Мне показалось, что лурдов в этом городе больше, чем людей. Или эти чудо-звери просто больше притягивали моё внимание? Многие из них сидели возле домов, лежали на земле и на бортиках фонтанов - невозмутимые и величественные, словно изваяния сфинксов.
Почти все дома - в основном двух и трёхэтажные - были облицованы вулканическим стеклом и построены по одному принципу: первый этаж шире второго, а второй шире третьего. Встречались и четырёхэтажные дома, очень похожие на ступенчатые пирамиды. Окна квадратные, с двустворчатыми ставнями из прозрачного или полупрозрачного стекла. У многих построек стены и фасад украшали искусные мозаичные изображения -опять же из кусочков вулканического стекла. Яркий растительный орнамент, фигуры людей, зверей, чудовищ... И едва ли не на каждом фасаде изображены двое - человек и лурд. Один справа, другой слева от двери.