Легенда Татр
Шрифт:
– Еще бы!
– Ну, сбежались люди. Думают: что с ним делать? Один говорит – отрубить ему руку! Другой – отрубить голову. Третий советует его в тюрьму посадить. Не тут-то было: держит. Наконец говорит один человек: «Давайте его простим!» И тогда божья матерь этого вора отпустила.
– Отпустила?! Батюшки, Шимек, неужто отпустила?..
– Да. Вот какая добрая!
– Да, скажу я тебе! Добрая!
– Как будто и не бабьего сословия!
–
– То она тебя нежит, как пухом обернет…
– А то как примется грызть, все нутро вытянет.
– Хе-хе-хе! – рассмеялся Топор, гордый своей опытностью.
Кшись скоро попрощался и отправился восвояси. Он побаивался колкостей скупой Топорихи, когда она вернется: очень уж он много всего съел.
Эва, убрав со стола, тоже ушла в Пардулувку к сестре, которая жила там с мужем. И старик Топор остался один.
Он ходил взад и вперед по избе, а голодный теленок мычал. Топор сжалился над ним и стал его кормить, приговаривая:
– Э, кто же это видел: плакать? Ну, что ты меня лижешь, бедный? А? Вовремя тебя не покормили. Хозяйка-то когда еще вернется с праздника! На, маленький, на тебе сенца… Кушай да не плачь!..
Он из рук кормил теленка, а тот хватал то сено, то пальцы; старый Топор умиленно посмеивался.
Вдруг кто-то с силой постучал в дверь, так смело и громко, что старый Топор подумал: уж не Яносик ли Литмановский? Он крикнул:
– Не заперто!
Дверь распахнулась, и придворный Сенявского, Сульницкий, переступил порог, наклонив голову, чтобы не задеть за низкую притолоку; за ним шли несколько казаков Сенявского.
– Слава господу Иисусу Христу! – сказал Сульницкий.
– Аминь. Здравствуйте, пан, – ответил Топор. – Что вам угодно?
– Мы к вам по дороге заехали, – сказал Сульницкий, садясь на скамью. – Молока попить. Угостишь нас?
– Хозяйки нет, – растерянно ответил Топор, – поехала с работниками в Людзимеж на праздник. И Эвка тоже куда-то…
– Ну, это ничего, – отозвался Сульницкий. – Внучка ваша Марина нам подаст.
– Да и Марины нет: с утра куда-то ушла. А откуда вы, пан, знаете Марину? – простодушно спросил Топор.
– По Чорштыну! – нагло засмеялся Сульницкий.
Подозрение и гнев блеснули в узких, мутных глазах Топора.
– По Чорштыну? – сказал он. – Это где ее рыцарь ударил булавой по голове?
– Вот, вот! – тем же тоном сказал Сульницкий. Но, что-то вдруг сообразив, переменил тон и вежливо добавил – Господин мой пожалел Марину и хочет ее наградить. Он шлет ей сто золотых червонцев.
При виде золота, со звоном высыпанного из кошелька на стол, узкие, мутные глаза Топора засверкали жадностью, а пальцы задрожали.
– И не так еще он ее наградит, – продолжал Сульницкий. – Только скажите нам, отец, где Марина.
– Да я и сам не знаю. Что тут делать? – почтительно ответил старый Топор.
– Ну, так мы ее здесь подождем, – сказал Сульницкий. – Хлопцы! Подайте меду. А лошади чтобы были наготове! – приказал он казакам.
В старом Топоре опять проснулось подозрение.
– Солдаты? – спросил он, указывая на казаков.
– Моего пана.
– Много их здесь?
– Тридцать.
– Тридцать? Разве война?
– Может случиться и война, – дерзко усмехнулся Сульницкий. – В лесу волки ходят.
Старый Топор почесал за ухом и направился к дверям, говоря:
– Я сейчас вернусь…
– Куда собрались, отец? – спросил Сульницкий, загораживая ему дорогу.
– А что же, мне из своей избы выйти нельзя? – рассердился старик.
– У вас гости.
– Да, гости… – сказал Топор весьма недоверчиво.
В эту минуту Сульницкий увидел в окно Терезю. Она выходила из лесу.
– Держи! – крикнул он ближайшим казакам, окружавшим избу.
Терезя, увидев перед избой солдат, бросилась назад и скрылась в чаще; десятка два всадников галопом помчались к лесу.
– Кого же это вы, пан, приказали схватить? – с любопытством, но и решительно спросил старый Топор.
– Внучку твою, Марину! – самоуверенно ответил Сульницкий. – Мы затем и приехали.
Старый Топор вскипел; он выпрямился, как тогда, когда благословлял отправлявшихся в поход мужиков, отступил на шаг и угрожающе крикнул:
– Внучку мою, честную девку из хозяйского дома, – вы? А какое вам до нее дело?
– Будет стлать постель моему пану и спать с ним! – ответил Сульницкий.
– Она? Будет панской любовницей? Марина?
– Лучше быть подстилкой у сына воеводы, чем у нищего изменника Костки!
– Пан Костка был святой! – возмущенно воскликнул Топор. – Из рода, где были святые, и королевский полковник! Ради господа и короля такому человеку нельзя отказать ни в чем! А вы, собаки окаянные, вон отсюда! Марш!
– А это? – крикнул Сульницкий, указывая на дукаты, лежавшие на столе.
Поколебался старый Топор, глянув на золото, – но лишь на миг; он сгреб дукаты и бросил их на пол, крича:
– Бери их! Съешь!
Сульницкий рассмеялся и крикнул: