Легенда
Шрифт:
— Ладно, — продолжаю я, — давай на мгновение представим, что всадник — это злой дух. Как бы я мог обезвредить такого духа?
И если бы настоящий всадник мог прямо сейчас дать Брому какую-нибудь реальную информацию, это было бы замечательно.
— Тебе пришлось бы отключить источник, — говорит Бром, удивляя меня, и я не уверен, то ли он просто придумал это, то ли он что-то знает.
— Источник? — спрашиваю я. — Ты имеешь в виду…
— Профессор Крейн? — спрашивает один из студентов.
Я
— Что там? — раздраженно спрашиваю я, желая, чтобы Бром продолжал говорить.
— На крыше собора стоит девушка, — говорит Джозефина, глядя на меня выпученными глазами.
— Что? — говорю я, сбегая с платформы и подбегая к окну, прижимаясь лицом к стеклу. И действительно, на вершине готического собора, между двумя шпилями, стоит девушка.
Но не просто девушка. Она худая, с длинными темными волосами и одета в грязное белое платье, разорванное по швам.
Она в точности похожа на девушку, которую я видел у озера однажды вечером, перед тем как пришли Сестры и забрали ее.
— Это Лотта, — говорит кто-то еще. — Она была на уроке истории в первую неделю учебы, а потом так и не вернулась.
Внезапно Кэт оказывается рядом со мной, и я пододвигаюсь, чтобы освободить для нее место, Бром следует за мной.
— Боже мой, — шепчет Кэт. — Она сейчас прыгнет.
— Ты уверена? — спрашиваю ее, и, конечно же, девушка начинает смотреть через край и свешивать одну ногу.
— Господи Иисусе, — ругаюсь я и выбегаю из класса по коридору, врываюсь в двери и оказываюсь на улице. Я слышу, как все ученики следуют за мной, мы бежим под мелким дождем, крича девушке, чтобы она не прыгала, и через несколько секунд Бром оказывается рядом со мной, и мы несемся по мокрой лужайке к собору.
— Попробуем ее поймать? — спрашивает он, быстро передвигая ногами.
— Мы должны что-то предпринять, — говорю я. — Лотта! — кричу я, когда мы подходим ближе, надеясь, что это действительно ее имя. — Оставайся на месте, не прыгай!
Но Лотта начинает смеяться.
— Оставаться на месте? — кричит она в ответ. — И позволить им продолжать поедать меня заживо? Мы все просто мухи в паутине.
И затем, прежде чем мы с Бромом успеваем до нее добраться, она вскидывает руки в воздух, словно танцующая балерина, и падает. Я кричу, словно в дурном сне, наблюдая, как ее тело вращается на пути вниз, приземляясь на каменную дорожку с тошнотворным шлепком.
Я останавливаюсь как вкопанный, не зная, что делать.
Воспоминания о Мари всплывают в моем сознании.
Я будто вижу, как голова Мари ударяется о деревянный пол в гостиной, кровь растекается вокруг, словно плащ смерти. Если
Но он не был, и Мари умерла.
Я как сейчас вижу ее глаза, устремленные в потолок, и наблюдаю, как в них гаснет свет.
Я кричал тогда и кричу сейчас.
Девушка лежит на асфальте, из ее затылка медленно вытекает кровь, конечности сломаны и вывернуты под неестественными углами — девушка моргает, глядя в серое небо.
Она не мертва, пока что.
Я тут же падаю на колени рядом с ней.
— Лотта, — говорю я дрожащим голосом, касаясь рукой ее щеки.
Ее светло-зеленые глаза смотрят на меня, и, хотя мы не знакомы, мне кажется, что я ее знаю. Она парит в пространстве между нами и завесой. Свет гаснет в ее глазах, как это было с Мари, но уходит она медленнее. Она хочет остаться.
«Я желаю тебе обрести покой», — говорю я ей внутренним голосом и с удивлением обнаруживаю, что моя магия возвращается ко мне.
Она смотрит прямо мне в глаза, и кажется, слышит меня.
Я наклоняюсь и беру ее за холодную, хрупкую руку, давая понять, что она не одна. Именно так я хотел бы поступить с Мари, а не то, что произошло на самом деле. Вокруг нас я слышу плач, крики и вопли, все больше и больше людей спешат на место происшествия, но сейчас здесь только мы с этой девушкой на влажном асфальте и растекающееся озеро крови.
Было бы эгоистично спрашивать эту умирающую девушку, что она имела в виду. Было бы эгоистично спрашивать ее, что с ней случилось. Было бы эгоистично спрашивать, что заставило ее покончить с собой.
Но я и есть эгоист.
«Кто сделал это с тобой?» — спрашиваю я, потому что кто-то сделал. Кто-то привел ее сюда, чтобы она спрыгнула с крыши и закончила свою короткую жизнь в окружении таких незнакомцев, как я.
Кто-то обрек ее на страдания, от которых смерть единственное спасение.
Девушка пристально смотрит на меня, ее губы слегка шевелятся.
«Все здесь построено на костях», — говорит она у меня в голове. «Спасайся».
Затем я вижу, как жизнь покидает ее.
Она струится из нее, как золотая нить, из макушки и, закручиваясь, устремляется к небу, пока ее не уносит легкий ветерок, направляя к озеру.
Через секунду ее глаза смотрят в никуда.
— Нет, — кричу я в отчаянии, испытывая дикое, паническое чувство, когда пытаешься ухватиться за жизнь, но бесполезно. — Нет. Нет. Нет.
Слезы наворачиваются на глаза, и я продолжаю сжимать руку девушки, как будто это может вернуть ее обратно.
— Нет, — шепчу я.