Легенды авиаторов. Игровые сказки-2.
Шрифт:
— Я бы не стал так уж безоговорочно доверять всяким там «народным мудростям», —
изрек Горыныч.
— Это вы о чем тут спорите? — подошел Билл Хопкинс. — О каком-нибудь двигателе?
Франсуа Ларош плотнее закутался в свой белый шарф.
— В основном о двигателе прогресса, — ответил француз. — Я обмолвился, что таковым
часто служила война, особенно большая.
Штаб-сержант Хопкинс пожал плечами:
— Это даже не народная мудрость, а обычное
действия подстегивают конструкторскую мысль, изобретаются все новые и новые,
зачастую прекрасные вещи.
Он чуть покраснел:
— Я хочу сказать — технически совершенные...
— Мы поняли, что ты хотел сказать, Билл, — дракон вздохнул.
— А вот капитан Хирата, — Хопкинс кивнул в сторону японца, который появился на
краю летного поля и явно направлялся в сторону офицерского клуба. — Давайте его
спросим.
— Зачем беспокоить человека? — осведомился дракон. — Видно же, что он устал. Дайте
ему отдохнуть.
— Нам необходим свежий взгляд на проблему, — заявил Ларош.
— Обусловленный культурными различиями, — добавил Хопкинс.
— Ладно. — Дракон раскрыл рот пошире и испустил призывный трубный рев.
Хирата вздрогнул, остановился и затем медленно подошел к беседующим.
— Кто-то из вас звал на помощь? — вежливо спросил японский капитан.
— Э... Нет. — На мгновение Ларош растерялся, но тут же расцвел широкой улыбкой. —
Нам, собственно, необходимо было ваше мнение по одному важному вопросу.
— Слушаю.
— Считаете ли вы, что война является двигателем прогресса?
— В мирное время жизнь уходит на глубину, в военное — жизнь является на поверхности,
— глубокомысленно ответил капитан Хирата. — Рожденное во время войны часто бывает
несовершенным, потому что производится на свет в спешке. Жизнь таких существ
недолговременна.
— Это какая-то дзенская притча? — прищурился дракон.
— И да и нет, — загадочно улыбнулся японец. — Но мы имеем возможность ответить на
вопрос, проследив судьбу одного из самолетов.
— Японских, конечно же? — поинтересовался Билл Хопкинс.
— Конечно. — Капитан Хирата слегка поклонился. — Этот самолет был задуман,
спроектирован и построен в разгар Второй мировой войны. Можно сказать, что он
воплотил собою весь опыт наших боевых действий.
— Вы имеете в виду?.. — начал Хопкинс.
Хирата перевел на него взгляд:
— Ki.84 — «Хаяте», то есть «буря». Американцы называли этот самолет «Фрэнк». Кояма
Ясуми со своими конструкторами начал работу над ним в апреле сорок второго.
«Накадзима» хотела создать многоцелевой истребитель, который, с одной стороны,
превосходил бы все существующие японские самолеты и все известные машины
противника, а с другой — мог бы выпускаться массово.
— То есть, идеальный истребитель? — уточнил Ларош.
— В какой-то мере — да, — кивнул Хирата. — Скорость, скороподъемность, дальность
полета — все должно было быть выше, чем у более ранних моделей. А кроме того —
мощное вооружение: две пушки, два крупнокалиберных пулемета. Что также следует
отметить — предполагалось повысить боевую живучесть самолета. Для японских
конструкторов такое требование было в новинку.
— Победа любой ценой? — прищурился Билл Хопкинс.
— Скорее, действовала концепция преобладания наступления над обороной, — вступился
за японца дракон. — Я правильно излагаю?
— Разумеется. — Хирата выглядел довольным. — Кояма и его сотрудники подготовили
эскизный проект в рекордные сроки. Двигатель выбрали восемнадцатицилиндровый
звездообразный «Накадзима» Ха.45 — тысяча восемьсот лошадиных сил... В конструкции
широко использовали штампованные и прессованные детали.
— А что с живучестью? — вмешался Ларош.
— Бронестекло в козырьке фонаря, бронеспинка, бронезаголовник пилотского кресла, —
перечислил Хирата. — Вооружение, как и предполагалось, — два фюзеляжных пулемета,
две крыльевые двадцатимиллиметровые пушки, плюс еще подкрыльевая подвеска двух
бомб по двести пятьдесят килограммов.
— И когда самолетик полетел? — поинтересовался Ларош.
— Штаб ВВС одобрил проект 12 мая сорок второго года. Разработка конструкции и
постройка опытной машины заняли еще одиннадцать месяцев, — ответил Хирата. —
Таким образом, в марте сорок третьего первый Ki.84 доставили на аэродром и приступили
к испытаниям.
— И как впечатления? — осведомился Хопкинс.
— Летчики-испытатели просто захлебнулись от восторга, — отозвался Хирата. —
Прекрасная маневренность, изумительная управляемость — самолет чутко реагировал на
любые движения рулей. Устойчивый, не срывался в штопор, превосходно выполнял все
фигуры высшего пилотажа. На пикировании разгонялся до восьмисот километров в час, а
вообще давал шестьсот с половиной... Маслосистема двигателя оказалась не очень
надежной — в гидросистеме постоянные течи... Но это сочли малосущественным