Легенды авиаторов. Исторические рассказы
Шрифт:
бипланы, что имело смысл: самолет при той же суммарной площади крыльев получался
более компактным, а значит, более маневренным.
Но
моноплан,
особенно
свободнонесущий,
обладает
значительно
меньшим
аэродинамическим сопротивлением.
Константин Константинович вглядывался в самолет, как бы стараясь впечатать его в
сознание.
Глаз художника — а Арцеулов был одарен художественно, — безошибочно определил
слабое место.
— Чем обеспечено нормальное центрирование, когда мотор вдвинут совсем в крыло? Чем
уравновешен вес хвоста? — повернулся он к Поликарпову.
Николай Николаевич ответил:
— Здесь все просчитано. У нас есть свой секрет: угол установки крыла.
Ацеулов покачал головой. «Может быть, я обманываюсь?» — подумал он.
Моноплан с толстым низкорасположенным свободнонесущим крылом ждал мгновения,
когда его поднимут в небо. Фюзеляж имел фанерную обшивку, крыло и оперение —
полотняную.
Пора.
Арцеулов дал отмашку.
Испытания начали с пробежек.
Что-то не так. ИЛ-400 упорно не желает отрывать хвост от земли. Сместили назад шасси.
— Переставьте стабилизатор на крайний отрицательный угол, — сказал Арцеулов. —
Попробуем так.
Первое испытание не прошло.
15 августа 1923 года, Москва, Ходынка
Наконец свершилось! Арцеулов поднял самолет.
Поликарпов прикусил губу. Волнение было слишком сильным. Машина летит!
Миг спустя восторг сменился ужасом.
ИЛ-400 круто полез вверх. Было очевидно, что Арцеулову не удается перевести аппарат в
горизонтальный полет.
Константин Константинович отдал вперед до упора ручку управления. Не помогает. «Так,
— подумал он, стараясь сохранить хладнокровие, — сейчас мы с самолетом будем
падать... Лучше уж пусть высота будет поменьше».
И он убрал газ.
ИЛ-400 повалился вниз с высоты в двадцать метров. Он так и падал с задранным носом,
норовя свернуться на крыло.
Арцеулов смог добиться лишь одного: чтобы самолет парашютировал по возможности
плашмя.
Затем все рухнуло.
Летчик пробыл в воздухе всего двадцать одну секунду.
К обломкам подбежали люди.
— Жив!
Переломаны правая рука и левая нога, ушибы покрывают тело, но жив...
Через несколько дней в больницу к Арцеулову пришли Поликарпов и Косткин.
— Как себя чувствуете, Константин Константинович?
Из-под бинтов донеслось:
— Ну так похоже, что вес хвоста ничем не уравновешен...
— Будем проводить испытания в аэродинамической трубе МВТУ, — обещал Поликарпов.
— Почему сразу не?.. — Арцеулову трудно было говорить, но Поликарпов его понял.
— Видите ли, Константин Константинович, у меня... гм... не очень хорошие личные
отношения с Туполевым, а он, как известно, представляет ЦАГИ, и от него зависит...
— Самолет важнее, — сказал Арцеулов.
— Совершенно с вами согласен, — кивнул Поликарпов, — и... Когда мы доработаем
истребитель, вы согласитесь его испытывать?
— Естественно, — ответил Арцеулов.
18 июля 1924 года, Ходынка
Новый самолет сильно отличался от старого. Масса его со всей нагрузкой была, как
указано, 91 пуд. (Переход с пудов на килограммы давался не без труда).
Кабина пилота была сдвинута вперед, носовую часть сделали более обтекаемой, крыло и
оперение были увеличены, а их обшивка выполнена из дюралюминиевого гофра.
Использовался металл и для изготовления нервюр.
И этот самолет взлетел нормально.
Небольшой перелет по прямой. Хватит. Арцеулов благополучно посадил самолет и вышел
под гром оваций. Он все еще хромал после травмы.
— Можно устанавливать вооружение и пробовать дальше, — сказал Константин
Константинович. — Думаю, военным самолет понравится.
31 марта 1926 года, Ходынка
Военным самолет понравился.
Работы над истребителем-монопланом продолжались. Была построена первая серийная
машина.
Крыло вновь стало деревянным с фанерной обшивкой.
Моноплан теперь называли И-1. Для понятности.
Истребитель номер один. Вот так.
Летчик-испытатель Филиппов с удовольствием работал над этой машиной. Она
представлялась ему удобной во всех отношениях. Немного опыта — и все будет отлично.
...Взлет. Все уже привычно. Самолет слушается, выполняет фигуры высшего пилотажа...
Теперь — низкий скоростной проход над аэродромом...
И-1 врезался в землю.
Погибли двое: летнаб Михайлов и летчик-испытатель Филиппов.
Прибыла карета «скорой», затем явилась комиссия.
Поликарпов ждал результатов.
Когда бумага легла к нему на стол, конструктор выглядел бледнее этого листка.
«Производственный дефект при склейке крыльев».
Это звучало приговором. Техническая секция Авиатреста поставила под сомнение
прочность крыла истребителя вообще. Испытания было рекомендовано прекратить. И