Легенды Пустоши
Шрифт:
Глаз немного поморгал и снова уставился на Брена. Монах дочитал очистительную молитву и прислушался к себе. Искреннее обращение к святым угодникам должно было помочь избавиться от гнева, страха и отчаяния, которые он пережил, когда не смог завалить тварь с одного удара. И эти недостойные страсти действительно оставили в покое душу благочестивого воина церкви. Но теперь на смену им пришло сладкое чувство победы над врагом. А убить врага, торжествуя победу над ним, — серьезный грех, ведущий в объятия еще более тяжкого греха — гордыни.
Брен
Гордыня всегда была для Брена ближайшим входом в сад, все тропинки которого вели прямиком в чистилище. Во всяком случае наставники в школе послушников и отец Рубин, надзирающий за молодым монахом, неоднократно накладывали на него за это самые тяжелые исправительные наказания. И хотя все деяния свои Брен совершал исключительно во славу Всевышнего, каждый раз почему-то оказывалось, что толкала его на это нечестивая гордыня.
— Эй, монах, — пробулькал внезапно мутант, и короткая судорога прошла по его телу. — Долго там еще будешь бубнить? Хватит меня мучить — бей поскорее.
Брен в замешательстве уставился на затылочный глаз твари. Он знал, что многие мутанты умеют изъясняться по-человечьи, но обычно это была лишь нескладная попытка вымолить пощаду — бесовская уловка богопротивного создания, желающего убедить карающий меч, что свершается великая несправедливость. А тут впервые мутант просил своего палача поторопиться.
— Ты мне не указывай, — низким хриплым голосом сказал Брен. — Когда надо будет, тогда и порешу.
— Ну, пока ты еще не зарезал мыслящее существо, надеюсь, разрешишь мне немного поболтать с тобой перед смертью? — Не дожидаясь разрешения, мутант чуть-чуть приподнялся и выпростал из-под себя худые, перевитые жилами руки, устраиваясь поудобнее.
— Да какое ты мыслящее? — возмутился Брен. — Попугоны на рынке тоже много болтают. Знаешь, сколько голов я свернул бесовым птицам?
Он уже собирался без затей загнать нож поглубже в открытую мякоть шеи мутанта, как вдруг тот сказал:
— Я чувствую твою тягу к небу. И это не желание слиться с твоим богом. Ты хочешь летать, верно? А ведь я мог бы тебе в этом помочь.
Рука Брена замерла на клинке. Потом он медленно вытащил лезвие ножа из-под хрящевого панциря мутанта и спросил с подозрением:
— Ты телепат?
— Совсем немного. Я не копаюсь в чужих головах, но улавливаю, о чем думают те, кто похож на меня.
— Тогда тебя резать нельзя, — рассудительно сказал Брен.
— Нельзя, — охотно поддержал его мутант.
— Согласно уложениям о Чистоте тебя следует сжечь на костре.
— Я могу рассказать, как сделать крылья, которые смогут поднимать тебя в небо. Ненадолго, но почти в любое время. Без топлива, движков и прочих дорогих вещей. Был бы ветер. Можно я перевернусь на спину? Или хотя бы на бок? А то мне трудно дышать.
— Крылья… — медленно повторил Брен, присаживаясь перед мутантом на корточки. — И я смогу летать, как птица?
— Даже
— У меня в самоходе есть лишняя горючка, — светлея лицом, сообщил Брен. — Если ею тебя облить и поджечь — выйдет отличный костер.
— Хорошо, просто жизнь, — быстро сказал мутант. — Я не вру, слушай: нам потребуется двадцать шкурок, оставшихся после линьки ползунов. Это несложно добыть.
— Чего их добывать? — фыркнул Брен. — Вон в холмовейнике полно. Кстати, они наверняка неплохо горят!
— Толстая проволока, улиточный клей, самые длинные кости пылевых сурков… — Мутант говорил все более хриплым голосом и вдруг засипел, мелко тряся головой. — За… ды… хаюсь!
— Ладно, — буркнул Брен, перерезая веревку на его шее и одним движением переворачивая мутанта на спину. — Дыши, бесово отродье. Но только попробуй заорать. Сразу нож в горло — и летать будешь уже только в преисподней.
— Воды бы еще, — закатывая глаза и позволяя связать свои тонкие руки, попросил мутант. — Не бойся, не обману. Ты большую часть секрета узнал. Уже завтра сможешь сделать крылья и осуществить заветную мечту. Подумай: глоток воды за возможность летать!
Мутант угадал. Последние недели Брен действительно только и думал о небе. И за рецепт крыльев, которыми не надо махать, был готов расщедриться даже на воду. Смущала необходимость сотрудничать с богомерзкой тварюгой, но достижение любой цели требует жертв. И хотя наставник Рубин вряд ли одобрил бы такое отступление от правил, монахам-одиночкам всегда приходилось самостоятельно принимать решения по многим вопросам. И далеко не каждый раз они строго следовали уставу Ордена.
— Дай слово, что не станешь орать, — потребовал монах. — У нас с тобой полюбовное дело выходит. Тебе — жизнь. Мне — рассказ о крыльях.
— Честное пречестное слово даю! — горячо заверил его мутант.
Брен в сомнении почесал густую бороду, повернулся и пошел к замаскированному среди развалин самоходу. Маленькая одноместная машина легко помещалась за грудой камней, а засыпанная песком, не менее легко выбиралась из него, стоило завести движок да посильнее качнуть рычаг подачи топлива.
Тонкий вибрирующий вопль раздался за спиной как раз в тот момент, когда Брен вытащил из сундучка под сиденьем кожаную флягу с водой. Этот звук монаху был знаком очень хорошо. Серьезные расхождения в наречиях не мешали почти всем мутантам звать на помощь именно таким универсальным способом. И несмотря на то что между связанной тварью и лагерем его приятелей были холмовейник и глубокая впадина, Брен не сомневался, что уже через несколько минут явится подмога. Словно желая лишить монаха последней надежды, мутант заверещал еще громче, и почти сразу издалека донеслись возбужденные вопли его сородичей.