Легенды, рассказанные в пути
Шрифт:
– Спроси у Гуру.
Они снова встретились с Гуру, и Целитель послал мальчика с письмом учить целебные травы и растения.
– Сейчас тебе четырнадцать лет, – сказал он. – В шестнадцать ты должен знать основы лекарственных растений, чтобы мы могли продолжать твое обучение в нашем монастыре.
Когда мальчик спросил его о том, почему так бедно живут посвященные йоги, Гуру слегка улыбнулся, помолчал, а потом достал с полки в своем кабинете небольшую книжку, дневник просветленного, и дал ее мальчику.
– Я
Началась жизнь у травников. Некоторые растения надо было собирать до восхода солнца, а другие – после заката. Сроки сбора каждого типа растений надо было запомнить, как и приметы их созревания. Работа в саду, на огороде, сборы растений и шесть-семь часов занятий каждый день почти не оставляли времени ни для сна, ни для йоги. Но из книжки, которую дал Гуру, из нескольких реплик, которые он бросил во время последней встречи, и из своего опыта общения с учителями йоги, мальчик понял, что он не может пройти этот тяжелый путь без минимума ежедневных упражнений для тела и души.
Каждое утро, перед тем как отправиться в горы за цветами или мумие, он успевал десять-пятнадцать минут позаниматься упражнениями. Когда роса высыхала на цветах и заканчивался утренний сбор, он садился на несколько минут в медитацию, а затем спешил в трапезную и на садовые работы. И вечером, как бы он ни уставал, он так же находил время для упражнений и медитации.
Два с половиной года пролетели как один день, и однажды утром настоятель позвал к себе юношу и сказал ему:
– Ты заслужил грамоту, которую мы даем людям, прошедшим курс обучения лечению в нашем монастыре, и которая дает право заниматься лечением людей независимо от их касты и положения. Я рад дать тебе также письмо для твоего Гуру и сообщить тебе, что я договорился с владельцем каравана, который следует в нужном для тебя направлении, что он возьмет тебя, твои вещи, твоего Ламу. И наконец, последнее: я рад подарить тебе эту книгу с прописями лекарств и описаниями болезней, при которых их принимают. Ты видишь, эта книга заполнена только наполовину и даже меньше. Мы надеемся, что ты дополнишь ее записями из твоего опыта и твоих наблюдений и тем самым пополнишь сокровищницу знаний нашей школы. По традиции, дневники наших учеников с такими рецептами после их заполнения учениками или после их ухода возвращаются в школу их близкими. Прощай, сын мой. Пусть будут чистыми твои помыслы, ясным – разум, горячим – сердце. Тебе, как и всем нам, не избежать ошибок. И пусть твоя гордыня не помешает тебе отразить самые важные для других ошибки в твоих записях. Еще раз прощай и будь счастлив и удачлив.
– Дорогой Учитель, я очень признателен вам за науку, за добрые пожелания, за ваше доброе сердце и теплое отношение во все время пребывания в школе. Могу ли я задать вам один вопрос?
– Да, конечно.
– Куда поехали шестеро ваших бывших учеников с чемоданами инструментов?
– Эти ученики после нашего монастыря обучались искусству хирурга в английском госпитале в Лахоре. Сейчас они поехали вместе с нашими травами и благословениями, а также с их инструментами в Кашмир, где снова вспыхнули беспорядки.
– Почему они заезжали в монастырь и встречались с тобой?
– Потому что я послал их учиться. Мы заплатили за их обучение и хотим, чтобы они совершенствовались в своем искусстве. А лучший способ совершенствоваться в лечении – это само лечение.
– О, Учитель, почему ты меня не послал туда же?
– Только твой Гуру может послать тебя под пули. Но я сомневаюсь, что он пошлет тебя, прежде чем ты окончишь школу военно-полевой хирургии англичан и достигнешь семнадцати с половиной лет. Я не могу рисковать тобою. До свидания.
Настоятель повернулся, вышел из приемной и закрыл за собой дверь. Видно было, что он взволнован расставанием.
Через двенадцать дней пути Лама и сын раджи снова встретились с Гуру. Он внимательно просмотрел письмо и бумаги будущего целителя и сказал:
– Завтра утром отправляйся в школу военно-полевой хирургии. Приедешь обратно с дипломом или можешь прямо ехать в пехотную бригаду сипаев в Кашмир, начальник госпиталя знает меня, и я ему напишу о тебе.
– Гуру, ты ничего не хочешь мне сказать, ни о чем спросить?
– Видишь, тебе еще не хватает выдержки, хладнокровия и наблюдательности для того, чтобы быть настоящим целителем. Ты не прошел экзамена, но я уверен, пройдешь его в будущем. Чтобы твои хорошие задатки не заглушили сорняки самодовольства и честолюбия, ты должен каждый день пропалывать грядки, и помочь тебе в этом должен я, твой старый наставник Лама и все то, что ты встречаешь и преодолеваешь на своем пути. До свидания, мой взрослый малыш.
Через год с небольшим, не заезжая к Гуру, вместе с маршевым батальоном пехотной бригады, трясясь на повозке с инструментом и перевязочным материалом или в седле, Раджуб прибыл в расположение госпиталя. Он много раз уже присутствовал во время операций и перевязок при обучении, но там, в помещениях, отделяющих друг от друга разных больных и врачей, в комнатах, оборудованных так или иначе для операций, все это выглядело не так страшно, как операции в брезентовых палатках или под открытым небом здесь в полевом госпитале.
Раненые и пострадавшие во время погромов женщины, мужчины, солдаты прибывали каждый день с гор и из долин, измученные дальней дорогой и большой потерей крови, стонущие, плачущие, сжимающие от злости зубы. Дни сливались в непрерывный кошмар крови, боли и стонов. Только в редкие минуты отдыха Раджуб успевал сделать несколько упражнений для релаксации или посидеть в медитации. Но даже на фоне этого кошмара нестерпимо болезненным пятном лежали на столе Раджупа израненные, изрезанные или обожженные дети. Шесть месяцев длились на этот раз религиозные столкновения, шесть месяцев горели дома и посевы, страдали люди и животные. Через шесть месяцев части регулярной армии оккупировали Кашмир, расстреляли несколько десятков руководителей исламистских группировок и погасили на время тлеющий конфликт. Легко раненный Раджуб получил отпускное свидетельство и отправился к Гуру.