Легкий завтрак в тени некрополя
Шрифт:
Валерия уложила подушку между своими коленями, приглашая меня туда же.
– Кто это? – У меня совсем не было времени на дурацкие разговоры с незнакомыми женщинами.
Я наблюдал, что вытворяет Валерия, и больше меня ничего не интересовало. Надо отключать телефон. Валерия обхватила подушку ногами, изогнулась и зажала уголок наволочки в зубах. Раздался треск наволочки и легкий стон Валерии. Ну совсем некстати этот телефонный звонок.
– Я – друг, – прошептали мне на ухо. – Валерия очень опасна. Приходи завтра…
Нас разъединила Валерия. Она просто потянула телефонный провод на себя и вырвала его из розетки.
– Надоели, –
Я пожал плечами и бросил на телефонный аппарат никому не нужную теперь трубку.
– Какая-то женщина, – ответил я Валерии. – Предупреждала, что ты опасна…
– Разумеется, – подтвердила Валерия. – Иди-ка сюда…
Неизвестная мне женщина была права. При виде Валерии мужчины должны разбегаться кто куда, прикрывая руками свои срамные части. Иначе эти части попадут в лапки к Валерии, а там… Бог мой, иногда с Валерией не понимаешь, где это именно – «там».
Крит. Отель «Диоген». Мой номер. Интерьер
Ночью я проснулся оттого, что Валерии нет рядом. И действительно, по ее половине постели разгуливал лунный свет. Я заметил, что дверь на лоджию была приоткрыта и слабый ветерок время от времени шевелился в портьере, как будто заглядывал в комнату и не решался войти.
– Валерия, – тихо позвал я, да только портьера в ответ шевельнулась чуть посильнее.
Мне показалось вдруг, что Валерия ушла, исчезла из моей жизни, как веселое лето. Мне грустно, но это неизбежно. И можно теребить воспоминания, желать неизвестно чего, но все равно, друзья мои, лето не вернется раньше чем через год. Закон природы. Каким оно будет – следующее лето?..
Я поднялся, достал из холодильника бутылку минеральной воды, подумал и поменял ее на бутылку пива. Щелкнул открывашкой и вышел на лоджию.
– Большое спасибо, – сказала Валерия и отобрала у меня бутылочку пива.
– Всегда пожалуйста, – пробурчал я и отправился обратно за другой бутылочкой.
Конечно, я удивился, когда обнаружил Валерию на лоджии, и даже вздрогнул от неожиданности. Валерия была в черных джинсах и черной спортивной куртке. А если учесть, что она брюнетка, – тут есть от чего вздрогнуть.
– Я тебя не испугала? – спросила Валерия, когда мы, как два голубка, устроились рядом на лоджии – пить пиво.
– Ничуть, – ответил я и поежился от ночной прохлады. – Тебя что-нибудь беспокоит?
– Только необходимость быть женщиной, – промолвила Валерия. – И всегда – только женщиной.
У меня не было желания состязаться с ней в остроумии. Я и сам иногда просыпаюсь среди ночи, завтракаю и ложусь обратно в постель. И ничего вразумительного при этом не говорю.
– Как ты смотришь на любовь под душем? – спросила у меня Валерия.
– Как на средство от бессонницы, – ответил я.
– Значит, у нас взаимность, – сказала Валерия.
Само собой разумеется. Только не было Валерии на лоджии за минуту до того, как я вышел. Она спустилась на лоджию по пожарной лестнице с крыши. Бесшумно, словно кошка. Впрочем, даже кошки отбрасывают тень. Светила полная греческая луна, но никакой тени Валерия не отбрасывала. Иначе я бы заметил…
Валерия…
Темноволосых любить белокурая мне запретила. Возненавижу… Ах нет, их буду любить против воли.
Меня
Первым делом, еще в машине, я попросила у врача зеркало. Наверное, так поступают все женщины на свете. Мне было крайне необходимо как можно скорее взглянуть на себя, чтобы оценить нанесенный урон. Доктор о чем-то спрашивал, но я твердила в ответ только одно слово: «Зеркало, зеркало, зеркало, зеркало». Наконец медицинская сестра поняла, что ничего другого от меня не добьешься. Она поднесла к моим глазам зеркало. Обыкновенное карманное зеркальце четырехугольной формы. Мне было достаточно беглого взгляда – я отвернулась и заплакала. Со мною обошлись как с распоследней потаскухой. Вообще-то я не отличаюсь плаксивостью, но Агриппина постаралась…
На следующее утро ко мне в палату вломился полицейский инспектор. Пробежался из угла в угол и принялся демонстрировать, какой он умный. «Тебя, моя девочка, не ограбили, не изнасиловали, – рассуждал полицейский. – Я могу предположить, что произошло. Тебя избил любовник. Как его зовут?» Я лежала на больничной кровати, как синяя раздавленная слива. Мужчины в этот момент меня совершенно не интересовали, особенно полицейские. «Его зовут Брошенка», – сказала я. Полицейский замер посреди палаты и уставился на меня в оба глаза. Да будь у него хоть четыре глаза – только не надо меня разглядывать, когда я валяюсь вся перебинтованная, как мумия. «Не кривляйся, девочка, – предложил полицейский, как его, инспектор. – Я упакую этого мерзавца года на четыре. – Он достал из кармана толстый блокнот и постучал по нему пальцем. – Эта книжечка – как раз для мерзавцев». «Записывайте… – согласилась я, – раз такой случай… – И глубоко вздохнула: – Зигмунд, Вацлав, Карел, Рудольф, Йозеф… А листочков на всех мерзавцев хватит?» Мне было все равно, что полицейский подумает. Лишь бы оставил меня в покое. Он действительно упрятал блокнот обратно в карман и процедил сквозь зубы: «Ну-ну». Я не возражала: «Ну-ну» или «На-на» – вполне подходящее имя для потаскухи, но вмешивать в это дело полицию я не собиралась. Агриппина ведь тоже об этом подумала. Что поставить на место такую мразь, как я, можно без посторонней помощи.
Жила-была маленькая ящерица. Веселая ящерица с голубыми глазами. Грелась она на солнышке, играла с подругами и радовалась жизни. Однажды из любопытства заползла ящерица в неподходящее место. И за это веселой ящерице прищемили хвостик. Модельной туфелькой. Погрустнела ящерица и запищала: «Больно, больно, больно, больно!» Очень жаль было собственный хвостик, такой красивый и аккуратный. «Больно, больно, больно, больно!» Но никто не пожалел маленькую ящерицу, и уползла она под камни без хвостика. Банальная история. Тут бы сказке и конец, а кто слушал – молодец. Но дальше происходили совершенно невероятные события. Маленькая ящерица стала расти в собственных глазах. Росла-росла и превратилась в динозавра. А потом пошла и растоптала модельную туфельку вместе с хозяйкой. Хотите верьте, хотите – нет…