Лёха - сокрушитель Вселенной
Шрифт:
— Такого выступления и мне не повторить! — главный менестрель явно сочинял на ходу. — У вас есть, юноша, талант, чего тут говорить!
Лёха рылся в банке, не обращая на него никакого внимания.
— Пошли отсюда, — зашипел Петрович.
Паладин бросил несколько монет на барную стойку, особо не разбираясь в номинале, но по глазам трактирщика понял, что получилось чересчур щедро. Монеты исчезли в ловких руках подобострастно улыбающегося бармена.
— Ещё, быть может, чего-нибудь? На дорожку? Или с собой? — оживился он.
— Не, нахер, — бросил
Сытые и чрезвычайно довольные, они вышли на улицу, не обращая внимания на вздохи облегчения, провожающие их в дорогу. На улице уже почти стемнело, солнце быстро укатывалось на запад, поднималась бледная крутобокая луна.
Лёха снова почесал бритую голову, Петрович крутился у него в ногах, приплясывая от нетерпения.
— Пошли, пошли, — бормотал петух, явственно ощущая опасность.
Ещё бы, после такого выступления они наверняка заработали не только полную банку монет, но и непримиримых врагов в лице менестрелей и их покровителей. Да и светить такую кучу денег при всём народе было совершенно глупо, и этим Лёха наверняка привлёк жадных до чужой добычи грабителей.
— Ты чё моросишь, Петрович, — благодушно произнёс Герой. — Ссышься кого?
— Я бы предпочёл сказать, что я опасаюсь, — ответил петух. — Мало ли кто в той таверне нас видел. И деньги видел.
Лёха рассмеялся.
— Да не ссы, петушара, — хохотнул Избранный. — У меня вон, топор есть.
— Поэтому я и боюсь! А ещё уже почти ночь!
— Бля, и правда. Надо бы заночевать где-нибудь, — хмыкнул Паладин. — Ну-ка, пошли.
Он развернулся и снова вошёл в трактир. Петрович с возмущённым кудахтаньем забежал следом.
Музыка и смех замолкли вновь.
— Забыли чего, милсдарь монах? — раздался чей-то голос из зала, но его быстро заставили замолчать жестами и шиканьем.
— Чё эт он меня монахом назвал? — тихо спросил Лёха у своего питомца.
— Понятия не имею, — ответил петух.
Лёха прошёл прямо к барной стойке, каждый его шаг раздавался гулким шлепком в повисшей тишине.
— Слышь, дружище, — произнёс он, облокотившись на стойку. — Комнаты есть у тебя? Заночевать.
Трактирщик на мгновение оторвался от протирания очередной грязной кружки и почему-то посмотрел Лёхе куда-то за плечо. Лёха обернулся, но кроме посетителей, тихо и мирно попивающих местное пиво, никого не увидел.
— Прошу простить, но занято всё, — ответил трактирщик.
Герой нахмурил брови и почесал затылок.
— И чё? Слышь, я у тебя не за это поинтересовался. Или с тебя спросить? — процедил Избранный. — Я тебе задал вопрос конкретный, комнаты есть?
— Е-есть… — выдавил трактирщик.
— Ну вот, хули титьки мять! Давай ключи, показывай, куда идти, — обрадовался Лёха.
— Свободных-то нет…
— Бля… — вздохнул Герой. — Иди вытряхни кого-нибудь, чё непонятного-то?
Трактирщик подобострастно кивнул и отправился к лестнице, в гостевые комнаты, но Лёха его остановил.
— Уважаемый, плесни-ка ещё пива, — сказал он, вновь усаживаясь на стул.
Все разговоры между завсегдатаями пошли исключительно
— Вишь, Петрович, — произнёс Герой. — А ты боялся. Ща нам уважаемый комнату организует.
Петрович с хмурым видом бродил у него под ногами, стараясь далеко не отходить. Его недовольство чувствовалось, но не перетекало в открытый протест.
Трактирщик быстрым шагом спустился с лестницы и подошёл к Избранному.
— Милсдарь, никто не согласен разделить с вами комнату, — тихим голосом произнёс он.
— Чё бля? — произнёс Лёха, резко вставая со стула.
Стул с грохотом упал, едва не прибив Петровича. На этот раз все посетители, а не только менестрели, стали жаться к стенкам, а кто-то даже начал растаскивать мебель в стороны, освобождая место.
На лестнице послышались шаги, тяжёлые и громкие, будто камни перекатывались по жалобно скрипящим ступенькам. Лёха повернулся на звук и увидел здоровенного лысого мужика в чёрной кожаной куртке, из-под которой торчал красный камзол. Габаритами мужик превосходил Лёху примерно вдвое, но в отличие от Лютомысла, тут было больше жира, чем мускулов.
— Ты чё, волчара, бля! — зарычал мужик, спускаясь с лестницы.
Глава 11. Братулёк Милосердия
— Ты чё, волчара! — снова взревел мужик.
Лёха ухмыльнулся. Эта битва будет легендарной. Два величайших воина сойдутся в жестоком сражении за право обладать чертогами, достойными того, чтобы в них переночевал сильнейший. Паладин Богини бросил свой топор на пол и хрустнул костяшками пальцев.
Завсегдатаи «Речного Дракона» практически вжались в стены, чтобы их не зацепило случайным ударом, но тут что-то пошло не так. На предпоследней ступеньке великан подскользнулся, упал с лестницы и испустил дух.
— Э, бля, — расстроенно протянул Герой.
Местное пиво ударило в голову, а лучшим дополнением к пьянке Лёха всегда считал хорошую драку, и всегда, как выпьет, искал с кем подраться. А сейчас Лёха сильно огорчился.
Он подошёл к лежащему здоровяку, прищурился, посмотрел. Тот растянулся на ступеньках и, видимо, ударился головой. Но вроде ещё дышал, точнее, тихо сопел. Избранный вздохнул и почесал затылок.
— Хули вы смотрите, бля, тут пацан чуть на свиданку к Богине не отправился, — произнёс Избранный. — Лепилу зовите, бля.
Лёха повернулся к местным, но те замерли в ужасе. Никто даже не пошевелился, не то чтобы бежать за доктором.
— Вас чё, бля, всех разломать? Бегом бля, он же щас копыта откинет! — рыкнул он, и только после этого несколько мужиков отделились от толпы и рванули к выходу.
Избранный хмуро вернулся к стойке и взял своё пиво. Отхлебнул, рыгнул, поставил обратно. Голову снова пронзила острая боль, Лёха прикрыл глаза, но всё равно видел, как рвутся и разлетаются разноцветные вспышки.