Лёха - сокрушитель Вселенной

Борчанинов Геннадий

Опыт: +20

НОВЫЙ УРОВЕНЬ!!!

Открыто достижение: МИЛОСЕРДНЫЙ ГЕРОЙ!

Вы, как истинный Паладин Босоногой Богини, пощадили поверженного врага и проявили искреннее милосердие! Свет озаряет Вашу героическую душу, делая Вас сильнее!

Лёха и впрямь почувствовал, как внезапный прилив сил разгоняет усталость и наполняет его (довольно хилые, если честно говорить) мускулы

нечеловеческой мощью. Сейчас он чувствовал, что способен свернуть горы, потушить солнце и дать в бубен Супернейтронному Демиургу. Он залпом осушил кружку с пивом и издал протяжный рык, исходящий из самой утробы и возвещающий о прибытии Настоящего Героя.

Избранный Паладин снова подошёл к поверженному великану, тот уже потихоньку приходил в чувство. Герой сел на корты рядом с ним.

— Слышь, братулёк, — сказал он. — Ща лепилу приведут, не ссы.

В ответ новоявленный братишка только простонал что-то невнятное. Лёха прекрасно понимал его состояние, как никак, сам точно так же упал совсем недавно, пусть и гораздо менее удачно. Избранный вытащил из кармана смятую пачку сигарет, достал одну.

— Курить будешь? — предложил он, но внятного ответа не дождался. — Ну, как хотишь. А я буду.

Лёха покрутил сигаретку в пальцах, это была предпоследняя. Винстон. Дрянной табачок, но Лёха к нему привык. Пытался бросить, с переменным успехом, но каждый раз по пьянке начинал курить, и в итоге возвращался к исходной точке.

Он зубами вытянул фильтр, сплюнул тут же, на пол. Давно пора было так сделать, а догадался только сейчас, на предпоследней сигарете. Вряд ли в этом мире есть ларьки с куревом, поэтому приходится вспоминать, как в пятом классе с пацанами курили одну сигарету на пятерых, вытянув фильтр, чтобы было покрепче.

Герой так и сидел, на корточках, попыхивая сигареткой, зажатой в уголке рта. Сидя на кортах, он ощущал умиротворение, сравнимое с постижением дзен, когда в голове не остаётся ни одной мысли или желания, лишь покой. Сидя на кортах, Лёха ощущал гармонию.

— Э-э-э… — простонал великан. — Ты, бля…

Лёха вышел из прострации и посмотрел на лежащего.

— Ща лепила будет, лежи, бля, — ответил он.

Избранный даже радовался отчасти, что хоть кто-то говорит с ним на одном языке. Хоть с кем-то можно нормально побазарить, и всё равно, что пять минут назад они собирались месить друг другу хлебальники.

Дверь распахнулась так внезапно, что Петрович от испуга подскочил, хлопая крыльями, почти до самого потолка. В таверну влетела ехидно-рыжая ведьма, увешанная амулетами, символами, талисманами и склянками. Лёха оглядел её липким взглядом, задерживаясь на изгибах фигуры. А задержаться там было на чём, пусть и просторный балахон, когда-то давно бывший белым, а теперь просто серый с буро-красными пятнами застарелой крови, скрывал практически всё.

— Кто тут у вас больной?! — с ходу спросила она.

— Ля какая цаца, — протянул Избранный.

Ведьма зыркнула на него, с длинного пальца сорвалась тонкая молния и устремилась Лёхе в ноги. Герой одним чётким движением, даже не отрывая

пяток, скользнул чуть назад, и молния впилась в деревянный пол. Доски начали тлеть, но Лёха потушил их ловким харчком.

— Слышь, подруга. Бродяге поплохело малясь, — произнёс он, вдавливая окурок в свой же харчок.

— Не слепая, вижу, — огрызнулась она. — Давно он так лежит?

— Да минут десять всего, — хмыкнул Герой.

Девушка осмотрела раненого, с видимым усилием повернула его на правый бок. Лёха подорвался было помочь, но ведьма остановила его пальцем, на котором снова искрились молнии, поэтому Герой сел обратно.

— Был бы мозг — было бы сотрясение, — заключила она.

— Это он сам так, — пояснил Лёха. — Подскользнулся.

— Никто и не сомневался, — фыркнула она. — У тебя на него бы силёнок не хватило.

— Э, слышь, бля, — ответил Лёха. — За базаром следи.

Ведьма повернулась к Герою и смерила его пристальным презрительным взглядом.

— Ну да. Вижу уязвлённое самолюбие, чрезмерное потакание слабостям… Хах, высокого же ты о себе мнения! Чувства собственного величия тебе не занимать, да… Интеллектом не обременён… Так, стоп!

Лёха нагло смотрел ей в глаза, уверенный в собственном превосходстве.

— Это что, Печать Богини?! — воскликнула ведьма.

— Щелбан, бля, — ответил Лёха, высморкался в пальцы и вытер их о штанину. — Харэ меня зенками сверлить, а то ещё влюбишься. Давай лучше пацану помоги.

Ведьма пробубнила что-то себе под нос, но Герой не расслышал.

— Надо его наверх поднять, в постель, — наконец произнесла она, когда закончила осмотр. — Жить будет, а вот думать — вряд ли.

— Эй, робяты, ну-ка бегом сюда, — Лёха махнул рукой тем немногим, кто ещё не сбежал из таверны. — Взялись, потащили. Бегом, бля!

Тщедушные мужички взяли стонущего великана за руки и ноги, поднатужились, приподняли. Но Избранный видел, с каким трудом.

— Ну вы чёт совсем мало каши ели, — хмыкнул Герой и присоединился к ним.

С помощью Божественного Света, что струился по венам Лёхи, пострадавшего всё-таки затащили наверх, в одну из комнат, и положили на смятую постель. Обстановка была скудная, кроме хлипкой кровати, жалобно скрипящей под таким весом, в комнате стоял небольшой стол, на котором горела свеча, тазик с водой в углу и прикроватная тумбочка.

— А-а-ай… Бля-я-я… — стонал здоровяк сквозь зубы.

Лёха понял, что единственную свободную кровать, за которую он собирался драться, только что снова заняли.

— Слышь, пока не уходи никуда, — бросил он ведьме, которая каким-то зеленым свечением лечила голову пострадавшего.

Ответа он не дождался, поэтому просто вышел в коридор второго этажа. Комнат здесь было немного, по две с каждой стороны, поэтому Лёха начал с ближайшей.

Он кулаком постучал в хлипкую деревянную дверь. Внутри слышались шорохи, но после того, как Лёха постучал, всё затихло. Судя по всему, испугались и замерли в надежде, что он уйдёт. Но сдаваться так быстро Герой не привык, поэтому продолжил долбиться в дверь.