Лекарь
Шрифт:
Наше путешествие по ночным улицам города 22 осложнялось полным незнанием местности, и мы то и дело забредали в переулки и подворотни, рискуя наткнуться на отряды охраны. Нам везло, на всем протяжении нашего пути по центральным улицам, только однажды до нас докатилось эхо переговоров, ведущихся в соседнем квартале. Женька ощутимо напрягся, прикидывая способы отступления, а я мысленно выругался, не видя в деятельности охранных отрядов практического смысла. Шум стих, открывая нам возможность двигаться дальше. Административные районы давно остались позади, сменившись бескрайними нагромождениями серых зданий, призванных изображать промышленные объекты.
«Может, ну его, Тихон, — расслышал я не в меру рассудительный голос своего Женьки, — девочка с левой резьбой, мало ли, что взбредет в ее нестабильную голову. Ты же не думаешь обшаривать тут все подряд?»
На это у меня не оставалось времени. На город 22 катился рассвет, и наше пребывание в промышленной зоне без особого на то разрешения могло обернуться для нас солидным штрафом. Нынче вместо денег, законодатели предлагали искупать грехи исправительными работами, а я не привык к чрезмерному физическому труду на чужое благо.
Оглядев всю прилегающую территорию, я неожиданно воткнулся взглядом в весьма внушительные очертания самого дальнего сооружения, возвышающегося над остальными широкими кирпичными трубами.
«Я нашел, — негромко оповестил я Женьку и услышал его обреченный вздох. — Женя, мне интересно. Если боишься, можешь подождать меня тут»
Женька никогда ничего не боялся, если дело касалось его одного. Однако, мое непосредственное участие в сомнительных мероприятиях всегда вызывало у него оправданную настороженность. В этот раз он пресек на корню свои воспитательные навыки и молча поволокся следом, невнятно ругаясь по дороге. Когда перед нами показались те самые величественные своды старого цеха, я приободрился и ткнул пальцем в ту самую дверь, о которой так настойчиво рассказывал Женьке всю ночь.
«Что ты рассчитываешь там увидеть? — с сомнением пробурчал Женька, — каморку папы Карло?»
«Не знаю, — честно признался я, — может быть и ничего»
После чего распахнул дверь, открывая нашему вниманию лестницу, ведущую вниз.
«Тихон, — ввернул наблюдательный приятель, — дверь ржавая, но она не скрипит. Похоже ей часто пользуются. У тебя есть при себе нож?»
У меня при себе имелось куда более внушительное оружие, но Женька о нем даже не догадывался, и я коротко кивнул, приглашая заняться делом.
Лестница, несмотря на свой пожилой вид, была довольно крепкая и длинная. Мы спускались уже больше получаса, и мне стало казаться, что у подножия нас поджидают австралийские кенгуру. Наконец, через утомительно-долгое время мы уперлись в еще один вход. В этот раз он представлял собой обычное каменное перекрытие, отделяющее лестницу от широкого коридора, слабо освещенного редкими лампочками.
«Это военный бункер, — зашептал Женька, попутно знакомя меня с содержанием всех прочитанных им шпионских романов, — возможно, это секретные склады. Во всяком случае, нам это не интересно, и мы уходим, Тихон!»
Тут Женька круто ошибался. Интерес мой возрос в разы, и я смело направился дальше, рассматривая металлические двери, то тут, то там появляющиеся по обеим сторонам длинного коридора. Наконец мы вышли к единственной открытой двери, за которой я с изумлением обнаружил знакомые коробки. Точнее, коробка была там одна, но имела внушительные размеры, и она была включена. Я узнал гудение и потрескивание, издаваемое устройством, а также узнал
«Коробки для уничтожения тварей! — не сдержал научного восторга непосредственный Женька и знакомо вцепился в мою руку, — но ведь они все уничтожены. Я имею в виду тварей. Ну и коробки уже не актуальны, или нет?»
Помещение, где располагалось таинственное устройство было пустым. Никто не присматривал за гудящим сооружением, никто не гнал прочь посторонних, и это казалось непонятным.
В ответ на мои размышления в широком коридоре раздались уверенные шаги человека, видящего перед собой цель. Я едва успел вытолкать Женьку из тесного помещения и скрылся за распахнутой дверью. Укрытие было ненадежным, и любой, кто не поленился бы повернуть голову, мигом обнаружил бы тех самых шпионов, о которых с упоением вспоминал Женька всю последнюю неделю. Шаги приближались, и вскоре я сумел различить негромкие голоса, взволнованно обсуждающие научные проблемы.
«Увеличьте дозировку и обеспечьте бесперебойную работу устройств, — требовательно и сердито вещал один голос — установка не дает нужных результатов, и мы вынуждены пересмотреть ваши расчеты. Вы должны уяснить себе, что от результата этого эксперимента зависит многое! Если ваши фокусы выйдут из-под контроля, мало не покажется!»
«Вы сами знаете, что нам нужно. Препарат, блокирующий сознание, работает при непосредственном воздействии на объект, Мартын Мартынович, — тут же отозвался другой голос, а я ощутимо напрягся, услышав знакомое имя. — то, что мы внесли изменения в его работу, не гарантирует результат. Разработка не предусматривает массовое применение, необходимы корректировки, а еще больше необходим тот гений, и если бы он согласился сотрудничать…»
«Делайте, то, что я говорю вам». — оборвал на полуслове коллегу нетерпеливый Мартын, и решительно захлопнул дверь, входя в лабораторию. Оставшись в пустом коридоре, мы с Женькой, не сговариваясь, рванули обратно к лестнице, понимая, что если попадемся, то задержимся здесь на неопределенное время.
«О чем они говорили? — едва справляясь с дыханием, бормотал Женька, перескакивая ступеньки, — над чем они работают?»
Мартын много раз упоминал мне о своей давней работе в секретной лаборатории и участии в разного рода опытах, но ни разу не рассказывал о своей сегодняшней деятельности. В нынешних условиях ученое сообщество было помешано на любых изучениях, которые тут же объявляло секретными. Однако некоторые фразы о блокировке сознания, вскользь оброненные коллегой Мартына, заставляли меня насторожиться. Я тоже однажды изобрел такой препарат, он тоже работал при непосредственном воздействии на объект и в массовом применении не употреблялся.
«Сейчас все над чем-то работают, — проговорил я, не отпуская от себя мысль о препарате, — если Мартын вернется сегодня домой, возможно он поделится наболевшим.»
Мартын и правда решил провести окончание рабочего дня в родных стенах. Однако горестями делиться не спешил, внимательно рассматривая Женьку, будто видя его впервые. Женькина злость на Мартына миновала, а сделанные ночью открытия и вовсе вогнали застенчивого Женьку в состояние ступора.
«Я приношу свои глубочайшие извинения, приятель, — наконец проговорил господин Шварц, — в том, что вынужден был оставить Вас вдали от цивилизации, однако неотложные дела не позволяли медлить ни секунды. Я рад, что вам удалось благополучно добраться до дома. Искренне рад»