Лекарство от любви

Нестеренко Юрий Леонидович

Кай закончил читать, продолжая глядеть на закат. Одинокая лодка пересекла солнечную дорожку, направляясь к берегу. Озеро годилось не только для созерцательных прогулок — в нем ловили рыбу для кухни замка. Одинокая птица черной черточкой скользила в небе выше солнца. Вдруг она дернулась и бесформенным комочком полетела вниз, в воду. Кай не видел с такого расстояния, откуда прилетела стрела.

Птицы, да. Кай не сразу привык к тому, что они — проблема. Не то чтобы очень страшная, не способная навредить напрямую (разве что нагадить на голову, но до такого Светлые не опускались), но все же это были глаза врага. А Кай очень

не любил соглядатаев и теперь, во время своих конных прогулок вдали от замка и окружавших его лагерей — и, соответственно, вдали от сторожевых постов, способных достать пернатого шпиона стрелой — периодически неприязненно косился вверх, бурча под нос: «Черный ворон, что ты вьешься над моею головой…» Ответ на этот вопрос был ему, разумеется, известен — маги наблюдали и за ним тоже. За своим посланцем, не выполнившим задание — но при этом не убитым и не плененным, а свободно разъезжающим по окрестностям. Возможно, они считали это некой игрой и все еще рассчитывали, что он сделает то, за чем послан. Возможно — вынашивали планы мести предателю… В любом случае, Кай мог лишь бессильно наблюдать над кружившими над его головой шпионами (у него было сильное желание продемонстрировать птицам неприличный жест, но он сдерживался — пусть наблюдатели и дальше теряются в догадках). Кстати, это были не вороны. И, само собой, не белые голуби, столь популярные в символике Светлых. Это были не то орлы, не то беркуты — в общем, какие-то хищники, естественные для этих мест и способные летать так высоко, что сбить их с земли практически невозможно.

Голуби, впрочем, тоже те еще символы мира и кротости. Кай хорошо знал, как они заклевывают себе подобных с истинно человеческой жестокостью…

— Красиво, — сказала Изольда, имея в виду не то стихотворение, не то пейзаж — а возможно, и все вместе. — Кто эти двое, твои персонажи?

— Не знаю, — беспечно ответил Кай. — Демоны, возможно. Во всяком случае, не люди.

— И не мужчина и женщина.

— В стихотворении ничего не говорится об их половой принадлежности. Я даже не уверен, что у них таковая вообще есть. Равно как и о характере связывающих их отношений. Я рад, что ты это заметила. Большинство, разумеется, увидело бы в них «парочку», пусть даже и демоническую.

— Ты провокатор.

— Я — разрушитель шаблонов и стереотипов.

— А жидкость в бокалах — конечно, не вино, а кровь.

— Разумеется. Не думаешь же ты, что я стану пропагандировать в своих стихах спиртное.

— Кстати, о крови, провокациях и конных прогулках. Могу я попросить тебя не отъезжать от замка далеко? Во всяком случае, так, чтобы не терять его из виду.

— В чем дело? — нахмурился Кай, поворачиваясь к ней. — Разве ты не сказала мне, что я полностью свободен?

— Поэтому я прошу, а не приказываю. Это ради твоей же безопасности.

— Любимая фраза всех диктаторов, — пробурчал Кай.

— Я, если ты не заметил, и не строю из себя демократа.

— Ну а серьезно — что случилось? Светлые все же нашли какой-то способ повредить нам на нашей… на твоей территории?

— Нет, конечно. Дело не в них. Дело в моих людях. Ты тут не всем по нраву.

— Это взаимно, — усмехнулся Кай.

— Кое-кто… вероятно, даже многие… считают тебя моим любовником. Тем единственным, которому все-таки удалось.

— Идиоты, — фыркнул Кай, но тут же понял, что у них и в самом деле есть

на это основания. Человек, прибывший в замок лишь несколько дней назад, не занимает никакой формальной должности, никому не подчинен, сам вправе приказывать слугам и при этом проводит с Изольдой больше времени, чем кто-либо другой, в том числе — подолгу оставаясь с ней наедине… Что они все должны думать, если считают аксиомой, что всякий, находящийся рядом с Изольдой, влюблен в нее? — Хочешь сказать, что даже твоя воля не защитит меня от ревнивцев?

— Никто из них не в силах причинить вред мне, но что касается прочих, то увы. Ради любви ко мне они в состоянии нарушить даже мой же приказ. Дуэли строго запрещены и наказуемы смертной казнью — тем не менее, они происходят регулярно. Даже между рядовыми, которым не на что надеяться. Ты знаешь о поклонниках знаменитых актрис и певиц? Обычно они довольно мирно уживаются друг с другом, даже организуют совместные клубы — ибо знают, что никому из них не светит. Но вот если у объекта их обожания появляется жених или, тем паче, муж, они все объединяются в ненависти к нему…

— Ситуация настолько серьезна?

— Пока нет. Но я приняла меры. И сегодня утром мне донесли о заговоре против тебя.

— В-Вольдемар… быстро же они организовались…

— Заговорщики изобличены и будут казнены. Их всего трое — хотя, признаюсь, они из числа тех, кому я особенно доверяла, и это досадно. Но что знают двое, знает и свинья, а в условиях, когда каждый из моих подданных больше всего мечтает угодить Госпоже, это особенно верно. Однако если кто-то задумает убить тебя в одиночку, ни с кем не делясь своими планами…

— И что же мне теперь? Сидеть в замке безвылазно?

— Просто не лезть на рожон. Держаться на виду и не ездить одному далеко в горы, где мои люди не смогут тебя защитить.

— Твои люди?

— Честно говоря, за тобой ненавязчиво присматривают с первого дня. Иное было бы неразумным, не так ли?

— Выходит, все прогулки, где я наслаждался одиночеством…

— Ну да. Те, где за тобой можно было наблюдать незаметно.

Ну а какая, собственно, разница, подумал с раздражением Кай. Птицы наверху, телохранители Изольды внизу…

— А если они-то на меня и нападут? — агрессивно поинтересовался он.

— Я уже сказала — заговор нескольких человек обречен. А одного всегда остановят другие.

Все это звучало логично, но удовольствия ничуть не доставляло.

— Между прочим, — мстительно произнес Кай, — насчет безопасности и рожна кто бы говорил. Вспомни нашу первую встречу, когда ты отослала охрану. Ты ведь понимаешь, что была на волосок от смерти? Если бы я подбежал и дотронулся до тебя еще до того, как ты изложила свои аргументы… А ведь в какой-то момент я хотел это сделать!

— Что ж — хорошо, что не сделал. Понял, что сначала надо собрать информацию.

— Но мог бы!

— Нет. Не мог бы.

Кай молча уставился на нее, взглядом требуя пояснения.

— Драпировки, — улыбнулась Изольда. — Все время нашего разговора в тебя целились четверо арбалетчиков. Один мой знак или одно твое неверное движение…

— Вольдемар… — пробормотал Кай, лишь теперь осознав, кто именно был на волосок от смерти.

— Потерять такого поэта было бы, конечно, досадно, — продолжала Изольда, — но если бы ты не прошел тест, это значило бы, что… ты не прошел тест.