Лекарство от любви
Шрифт:
Едва Кай и его сопровождающие перебрались через перевал, как… в первый момент Бенедикту показалось, что навстречу им движется армия. Что имперскому командованию удалось-таки пронюхать про отсутствие Изольды в замке и — не со стороны Кербельсбурга, конечно, а откуда-то сбоку — перебросить сюда войско. Правда, что бы им это дало? Допустим, он возьмут Фламмештайн, вырежут гарнизон, временные лагеря и селения вокруг… может быть даже, многих уже вырезали… но стоит Изольде вернуться — и победители тут же займут место побежденных. И даже если они успеют удрать до ее возвращения, Изольда с легкостью восполнит любые потери — хоть людские, хоть материальные. С другой стороны, кто знает, на какие безумные идеи может толкнуть
Все эти мысли промелькнули в сознании Кая за считанные мгновения, пока он натягивал поводья, не зная, что делать — однако по спокойствию своего эскорта он понял, что опасности нет. И в самом деле, кирасы, мечи и алебарды сверкали лишь в первых рядах растянувшейся пестрой змеей по горной дороге толпы. Большинство в этой толпе составляли гражданские — обоих полов и всех возрастов. Кербельсбуржцы, понял Бенедикт. Изгнанные из своих домов ради каприза — в конце концов, можно было оставить их работать на Изольду и в самом городе — и покорно шагающие теперь туда, куда им велели. Кай понимал, что своим нынешним положением они обязаны полету его поэтической фантазии, не подразумевавшей никакого практического воплощения. С другой стороны, есть ли у него основания симпатизировать городу, где на него сразу же по прибытии донесли и отправили в тюрьму?
Маленький отряд на холеных лошадях быстро приближался к голове устало бредущей. колонны. Кай чуть было не забыл о своей повязке и закрыл лицо лишь в последний момент (перчатки и так были на нем). Женщин в толпе хватало.
— Дорогу! — резко крикнул посланник Изольды; парню явно доставляло удовольствие приказывать людям, многие из которых, включая и седоусых стражников, годились ему в отцы. — Именем Госпожи!
Толпа нехотя расступалась, но места на узкой горной дороге было немного, и коням приходилось буквально проталкиваться по одному сквозь людскую массу. Кай вертел головой по сторонам, надеясь увидеть владельца гостиницы, но, видимо, проглядел его среди прочих — а вот словоохотливого тюремщика узнал. Тот, конечно, едва ли мог опознать беглеца под маской. Рядом с тюремщиком шагали некрасивая задерганная женщина и две девочки. Кай не стал его окликать.
Заночевали все в той же «эвакуированной» деревне — наиболее очевидном перевалочном пункте в одном дне пути от замка. Кай заснул сразу, и мысли о мертвецах, еще недавно бывших владельцами этих домов, его не тревожили. Пока некромантия, самое черное из Темных искусств, под строгим запретом, бояться покойников глупо, да и сочувствовать им уже бессмысленно… Впрочем, наутро, проезжая мимо пропасти, где они нашли свой конец, Кай не удержался и, игнорируя протестующий возглас посланца Изольды, подъехал к самому краю и заглянул внутрь — однако не увидел ничего, кроме крутого, местами заросшего колючками склона, острых камней и ручья внизу. Очевидно, Изольда таки распорядилась захоронить трупы (хотя и не имела в этом никакой прямой надобности на таком расстоянии от ныне обитаемых мест), а дожди смыли все следы. Лишь по сломанным веткам колючего кустарника еще можно было догадаться, что история о расправе — правда.
Дальнейшее путешествие протекало без всяких приключений, и к вечеру четверка, лихим галопом спустившись с предгорий, подъехала к воротам Кербельсбурга. На первый взгляд город выглядел, как обычно, хотя внимательный взгляд мог отметить, что ни над одной из городских труб не поднимается дымок. Ворота были открыты, и в них не маячили никакие стражники — впрочем, насколько Кай помнил, стражников там не было и во время его первого прибытия в этот город.
Посланец
Изольда сидела в седле по-мужски, облачившись ради такого случая в черные кожаные брюки и высокие черные сапоги. Приталенный жакет того же цвета подчеркивал изящество ее стройной фигуры. Белые волосы, свободно ниспадавшие на черные плечи, напомнили Каю водопады по обе стороны ее замка. Никакого оружия или доспехов у нее, разумеется, не было.
Сопровождавшие Кая отсалютовали своей госпоже. Та небрежным жестом отослала их прочь.
— Не скучал, надеюсь? — насмешливо приветствовала она Бенедикта.
— Нет, конечно, — серьезно ответил он и добавил: — В твоей библиотеке не соскучишься и за сто лет.
— Я тут тоже не скучала, — заверила его Изольда. — Забавно, я впервые беру целый город. Представляешь, они тут хотели устроить празднество в мою честь. Рыцарский турнир и турнир поэтов! — она рассмеялась. — Откуда в этой заштатной дыре те и другие?
— Кем только не воображают себя влюбленные, — усмехнулся Кай.
— … Но я просто велела им убираться. Провела три дня совершенно одна в пустом городе. Это, конечно, не то же самое, что город, покинутый давным-давно и проникнутый поэзией распада и запустения… я не слишком пафосно выражаюсь? — здесь все, на первый взгляд, кажется слишком обыденным. Поначалу кажется, что пустота улиц ничем не отличается, скажем, от раннего утра, и вот-вот из-за угла выйдет какой-нибудь трубочист или выкатится тележка торговца, спешащего занять хорошее место на рынке, или с балкона заорет взъерошенная со сна тетка… но потом понимаешь, что нет, город пуст, совсем пуст, и контраст с его нетронутым внешним видом лишь усиливает ощущения. Да, недаром я давно хотела это испытать.
— Надеюсь, ты не собираешься превращать теперь всю Империю в мертвые города.
— Нет, конечно. Но Кербельсбург я, пожалуй, оставлю в таком виде. А впрочем, решай сам. Теперь он твой.
— На какой срок?
— Навсегда, — спокойно ответила Изольда. — Я говорила, что подарю его тебе, и я дарю. Светлые наверняка не обещали тебе целый город, не так ли? Ну а я могу себе позволить.
— Спасибо, конечно… но я не уверен, что хочу поселиться здесь.
— Собственник не обязан селиться в своей собственности, — пожала плечами Изольда. — И, разумеется, вскоре ты понадобишься мне рядом. Скажем… пары дней на наслаждение одиночеством тебе хватит?
— Думаю, да. Тем более что одиночество, конечно, прекрасно, но надо же и чем-то питаться.
— Заходи в любую лавку, на любую кухню, бери, что хочешь. Я велела жителям перед уходом оставить все двери незапертыми. За несколько дней большинство продуктов в погребах и кладовых не испортится.
— Зато потом этот романтически пустой город наполнится вонью гниения, — пробормотал Кай.
— На какое-то время. И не так сильно, как если бы он был заполнен трупами, как в твоих стихах.
— Я все-таки еще раз призываю тебя не путать стихи и жизнь.
— Я не путаю. Поэтому там нет трупов. Ну ладно, развлекайся. Город твой, и в течение двух дней никто, кроме тебя, не войдет в эти ворота. Потом я вернусь за тобой, — она тронула каблуками бока коня и проехала мимо Кая — левым профилем, как обычно.
— Изольда!
Она выжидательно обернулась.
— Я… ценю твое доверие. Ты все же встретилась со мной под открытым небом. И уже, если я правильно понимаю, — он оглянулся по сторонам, — без всяких арбалетчиков. (Трое всадников, приехавших с ним, стояли теперь в стороне за добрую сотню ярдов и, даже несмотря на луки за плечами у двоих из них, едва ли успели бы вмешаться, если что.)