Лекции по холокосту
Шрифт:
Первым, кого мы рассмотрим, будет Курт Г ерштейн. Во время войны Г ерштейн был санитарным экспертом в Ваффен СС. После войны он оказался во французском плену. Там он сделал ряд «признаний», в которых рассказал о своём визите в концлагерь Бельжец, где он будто бы стал свидетелем массовой газации. Поначалу признания Герштейна считались крайне значимыми для историографии. Так, традиционный исторический журнал «Vierteljahrshefte f"ur Zeitgeschichte» (учреждённый специально для перевоспитания немецкого народа) в своём первом номере кратко изложил этот отчёт[1145].
Однако показания Герштейна вызывают ряд серьёзных вопросов. К примеру, он сообщает, что в газовые камеры площадью 25
Герштейн сообщает также, что одежда убитых образовывала гору высотой 35-40 метров и что в газовых камерах было истреблено не менее 20 миллионов человек. Ввиду этого многие скептично настроенные люди называли заявления Герштейна нелепыми преувеличениями и выдумками [ 1147 ].
Учитывая, что горный инженер Герштейн был коронным свидетелем теории о том, что в Бельжеце и Треблинке людей убивали при помощи дизельного выхлопа, официальные историки не хотели от него отказываться, пусть даже данное утверждение является полной нелепицей: любой горный инженер знает, что совершать массовое убийство при помощи выхлопных газов дизельного двигателя невозможно. Традиционные историки, однако, не могли вечно игнорировать яростную критику ревизионистов и в конце концов были вынуждены внести ряд поправок. Вот что, к примеру, написал британско-еврейский традиционный историк Майкл Трегенца: «В конце 1945 года было известно только семь евреев, которым удалось выжить в Бельжеце; год спустя один из них был убит в Люблине польскими антисемитами [прежде чем он смог дать показания ...]. Если судить по тому, что нам известно сегодня, эти два отчёта [Курта Г ерштейна и Рудольфа Редера] противоречивы и непоследовательны. [...] Основываясь на нынешнем состоянии наших исследований, мы должны охарактеризовать материал Г ерштейна о Бельжеце как сомнительный и даже относящийся к области фантастики в некоторых местах. Он приводит ошибочные размеры общих могил; называемое им число охранников слишком высоко; число жертв Бельжеца и Треблинки он определяет равным 20-25 миллионов; коменданта лагеря Вирта он описывает как «хилого и маленького человечка из Швабии» (на самом деле Вирт был высоким и широкоплечим) и т.д. [...] Как было установлено более поздними исследованиями и показаниями, все три отчёта очевидцев касательно лагеря Бельжец следует считать ненадёжными»[1148].
С: Значит, надёжных свидетельских показаний о Бельжеце не существует?
Р: Нет.
С: То есть, вообще нет никаких доказательств?
Р: Никаких. К тому же Г ерштейн умер, находясь в заключении у французов. Официально было объявлено, что он повесился у себя в камере.
С: Иначе говоря, он либо был доведён до самоубийства своими мучителями, либо был ими убит.
Р: Да, скорее всего, одно из двух. Что ж, больше о коронном свидетеле массовых убийств в Бельжеце мне добавить нечего.
Р: Во время войны Йоханн Поль Кремер был профессором медицины в Мюнстерском университете. С 30 августа по 18 ноября 1942 года он проработал в Освенциме, где заменял лагерного доктора, находившегося на больничном. Там он вёл дневник. Некоторые из его дневниковых записей часто используются в качестве доказательства того, что в Освенциме проводились массовые убийства; это было подкреплено показаниями, которые Кремер дал на Освенцимских процессах в Кракове (1947 год)[1149] и во Франкфурте (1964 год)[1150]. Вот некоторые отрывки из дневника Кремера[1151]:
«В лагере карантин из-за инфекционных заболеваний (тиф, малярия, диарея)» (30 августа).
«После обеда — на газации [жилого] блока Циклоном-Б от вшей» (1 сентября).
«В 3 часа утра впервые присутствовал снаружи на особой акции. По сравнению с этим ад Данте кажется мне комедией. Не зря Освенцим называют лагерем уничтожения!» (2 сентября).
«Сегодня после обеда— на особой акции в F.K.L. [женском концлагере] («Доходяги»): самое ужасное из всего ужасного. Хшф.[1152] Тило, военврач, был прав, когда говорил мне сегодня, что мы в «anus mundi»[1153]. Вечером, к восьми часам — снова на особой акции из Голландии» (5 сентября).
«Вечером в 8 часов — снова на особой акции снаружи» (6 сентября).
«2-я предохранительная прививка от тифа; после неё вечером — сильная общая реакция (жар). Несмотря на это, ночью— вновь на особой акции из Голландии (1.600 человек). Ужасная сцена перед последним бункером! Это была 10-я особая акция (Хёсслер)» (12 октября).
«Этим воскресным утром присутствовал на 11-й особой акции (голландцы) при сырой, холодной погоде. Жуткие сцены с тремя женщинами, умолявшими сохранить им жизнь» (18 октября).
С: Вот оно: лагерь уничтожения!
Р: Не стоит так торопиться. Давайте рассмотрим всё внимательнее. Как мы знаем из различных источников (не только из дневника Кремера), в Освенциме свирепствовала страшная эпидемия тифа, а также эпидемия малярии и дизентерии. Ежедневно от этих болезней умирали сотни людей. Крайнее истощение (отсюда — выражение «доходяги»), так же как и неконтролируемая дефекация (отсюда — «anus mundi»), — это симптомы тифа и дизентерии, которых уже самих по себе было достаточно, чтобы дать Освенциму прозвище «задница мира».
Кроме того, учитывая, что от этой эпидемии умерли тысячи людей, становится понятно, почему Кремер называл Освенцим лагерем уничтожения. Впрочем, Кремер упомянул о газациях лишь однажды, когда речь зашла об окуривании жилых кварталов заключённых.
Записи за 5-е и 12-е сентября противоречат частым утверждениям о том, что термин «особые акции» («Sonderaktionen») относится к газациям людей. Данный термин Кремер использует в выражении «bei einer Sonderaktion aus Holland» («на особой акции из Голландии»), что чётко говорит о том, что данный термин относится к депортации голландских евреев. В противном случае он написал бы «Sonderaktion an Juden aus Holland» («особая акция на евреях из Голландии»),
То, что эти депортации приводили к жутким сценам, также не означает, что Кремер был свидетелем массовых казней. Некоторых из депортированных, не совершивших никакого преступления, могла охватить паника по прибытии, из-за разных слухов и из-за того, что они были сильно измождены после долгого и утомительного пути. Неудивительно поэтому, что из-за страха и неопределённости за свою судьбу некоторые из них могли умолять, чтобы их не убивали.
Имеются и другие указания на то, что никаких массовых убийств Кремер не лицезрел. Профессор Кремер, имевший скептичный и аналитический ум, не скупился на едкие замечания в адрес немецкого правительства в своём дневнике. Например, 13 января 1943 г., в ответ на теорию Филипа Леннарда о немецкой физике, он написал, что говорить об арийской или еврейской науке просто смешно, так как может быть только истинная наука или лженаука. В тот же день он сравнил научную цензуру в Третьем Рейхе с ситуацией, царившей в дни Галилея. Учитывая столь критичное отношение, просто нельзя себе представить, чтобы он никак не прокомментировал истребление тысяч людей, особенно если его заставили во всём этом участвовать.