Лекции по истории средних веков
Шрифт:
Юлиан принял со слезами известие о смерти Констанция (3 ноября 361 года), но публично высказался в пользу языческих богов (еще 6 января 361 года он участвовал в христианском богослужении). Повсюду приказал он открыть храмы, восстановить те, которые пришли в разрушение, вновь выстроить разрушенные совсем и приносить жертвы языческим богам. Но вместе с тем провозглашена была свобода для всех вероисповеданий, сект и культов. Как естественное следствие этого начинается возвращение изгнанных епископов, пресвитеров и дьяконов; кроме того, все конфискованные имения были отданы им обратно. Тонкий расчет, заставлявший Юлиана действовать
Наконец Юлиан, созвав во дворец представителей разных сект, начал увещевать их возвратиться к взаимному согласию и любви так, как и он сам предоставил всем свободу веры. Потом император разрешил им изложить свои мнения и взгляды. Поднялся запальчивый спор, крик и брань. Тогда-то он произнес свои знаменитые слова: «Слушайте меня! Франки и алламанны меня слушали!..» Но речи делались все более гневными, раздражение усиливалось. Аммиан Марцеллин, современник и историк Юлиана, говорит по этому поводу, что нет диких зверей, столь враждебных друг к другу, как христиане (Amm. Marc. Hist., XXII. 5, 3–4).
Однако Юлиан ничего не думал предпринимать против церкви. Эдикты решительно запрещали язычникам оскорблять или беспокоить приверженцев креста или принуждать их к жертвам. Юлиан первый понял силу мученичества и неотразимость его влияния на новообращенных. Только два эдикта издал он против приверженцев новой религии и против христианской церкви.
Первый касался клира, церковного имения, а также имущества языческих храмов. Все городские имения, которые были им подарены во времена Константина, должны быть возвращены обратно. Раздача хлеба священникам христианским прекращается. Право суда, право принимать завещания, право свободы духовенства от промыслового налога и от принудительных должностей – уничтожены. Сверх того, церковь и частные лица должны возвратить прежним владельцам – языческим храмам и их имущества. Алтари, статуи и храмы, разрушенные епископами, монахами и городской чернью, должны быть восстановлены христианами или они должны уплатить издержки на постройку (эдикт 313).
Второй эдикт для христиан в высшей степени опасен. «Христиане не имеют права учить свободных людей искусствам ни как грамматики, ни как риторы, ни как софисты. Нельзя, чтобы люди, позорящие богов, преподавали и объясняли Гомера, Гесиода, Демосфена, Геродота, Фукидида для ревностных их почитателей. Христиане обнаруживают грязное корыстолюбие, когда они за несколько драхм знакомят учеников с писателями, которых они сами осуждают за их безбожие. Они могут в своих галилейских церквах объяснять Матфея и Луку».
Эдикт наносит чувствительный удар христианам. Знакомство с языческой литературой было необходимо как для светских лиц из христиан, так и высшего ученого духовенства, полемистов, апологетов; так же и «святое невежество» монахов непригодно для труда проповедников. Христиане думали помочь делу скороспелым приготовлением новых поэтических произведений, которые должны были заменить им классиков. Как будто по заказу явились поэмы, излагавшие в гекзаметрах библейскую историю Саула и так далее. Но хотя христиане и утверждали сначала, что новые произведения ни в чем не уступают Гомеру, впоследствии они сами же от них отказались.
В этом состояли
В то же время Юлиан различными частными внешними мерами старался поддержать блеск языческого культа. С новой пышностью восстановлены были алтари, щедрые пожертвования полились в языческие храмы; время Юлиана является временем магов, прорицателей, математиков и вызывателей умерших. Сам Юлиан принял звание pontifex maxi-mus, приносил жертвы, устраивал языческие торжества; он суетился около алтарей, держал нож, носил дрова; снова дымились и окрашивались кровью жертвенных животных алтари храмов языческих богов. Жертвы эти были так часты и обильны, что даже язычники острили, говоря, что скоро не останется ни одного быка в стране. А христиане громко называли императора «быкосожигателем».
Действительно, реформация внутренней жизни язычества была лучшим и благороднейшим средством борьбы и победы над христианством. Но проницательный и вместе с тем ослепленный ум Юлиана не мог придумать ничего другого, как только вводить такие же учреждения, какие выставляли на вид добродетельные христиане. Бессилие язычества выказалось прежде всего в тех самых мерах, которые принимались, чтобы его поднять. Как неоплатоники, которыми кишел двор Юлиана, проповедовали свое учение, так этот последний – свою организацию.
По его мнению, христианству нужно противопоставить языческую иерархию или вообще языческую церковь. Неоплатоники должны были сделаться проповедниками и учителями этой церкви. Верховный жрец (архиерей) являлся равным христианскому митрополиту: под его управлением стояли простые жрецы и священные коллегии провинций. Все они имели главой первого понтифика, то есть императора.
Жрецы должны были стать образцом подражания чистой и безупречной жизни для народа; они обязаны не только совершать богослужение и приносить жертвы, но и заботиться о душах своей паствы. Им запретили посещать соблазнительные театральные зрелища, которых избегали и христиане, пить в тавернах, заниматься низкими ремеслами; за всем этим наблюдали верховные жрецы. Введена была церковная дисциплина, отлучение и покаяние.
В храмах поставили кафедры, с которых неоплатоники должны были объяснять истинное значение мифологии и побуждать к нравственной жизни. Так как неоплатоники проповедовали аскетизм, то устроены были монастыри для желающих мужчин и женщин, которые чувствовали призвание к уединенной, особенно чистой и философской жизни. Христианская благотворительность и дела милосердия, попечение об умерших, гостиницы и госпитали – все это навязывалось эллинизму. Юлиан распорядился, чтобы общественные магазины выдавали хлеб и вино, чтобы прекратилось позорное положение, когда «безбожные галилеяне кормят не только своих, но и язычников, а также и из иудеев никто не просит милостыни». Жрецы должны были внушать частным лицам, чтобы и они оказывали содействие государству.