Лексикон
Шрифт:
– Для начала хотелось бы просто знать, жив ли он. А потом – да, местоположение и куда он направляется…
– Хорошо. Огюст, я вынуждена напомнить, что мои услуги обходятся недёшево…
– Разумеется… Вы примете чек?
– Пифии традиционно предпочитают наличные, но если он будет подписан вами – я сделаю исключение…
– Пифии? – переспросил Джек.
– Вы даже этого не знаете? – надломила тонкую бровь женщина. – Сильвио, на какой ступени посвящения находится ваш милый мальчик?
Мюррей слегка покраснел.
– Официально он принятый ученик… По сути же, причастен к некоторым высшим тайнам
Фрау Мантойфель задумчиво перебирала содержимое портсигара. Каждая из тонких, ручной скрутки сигарилл имела свою метку – черный ободок, один или несколько.
– Вопрос не из самых заковыристых, – пробормотала женщина. – Максимум вторая ступень сложности…
Нервные пальцы пифии извлекли сигариллу с двумя колечками.
– Угостите даму огоньком…
– Эмма, ради бога – вы что, намерены работать прямо здесь?! – в голосе Легри послышались панические нотки. – Может быть…
– Успокойтесь, мсье Огюст… Я уверен, фрау Мантойфель знает, что делает, – с этими словами Сильвио чиркнул спичкой.
Над столиком поплыли странные ароматы, ничуть не похожие на запах табака. Джек Мюррей с любопытством принюхался.
– А вот этого делать не стоит! – резко сказала фрау Мантойфель и затянулась. – Берите пример с ваших товарищей…
Джек бросил взгляд на Легри и Фальконе. Те откинулись на спинки стульев и явно старались не вдохнуть ненароком дымок сигариллы: француз даже достал носовой платок и прижал его к лицу.
– Джентльмены, кто-нибудь из вас объяснит, что тут происходит?! – осведомился Мюррей.
– Терпение, друг мой, терпение… Скоро вы всё узнаете…
Женщина продолжала курить, глубоко затягиваясь. Глаза её остекленели, движения сделались резкими и порывистыми, словно у марионетки в руках неопытного кукловода. Красноватый огонёк с каждой затяжкой приближался к пальцам. Джек поймал себя на том, что ожидает его прикосновения к нежной коже. Внезапно фрау Мантойфель выпрямилась, словно солдат по стойке «смирно».
– Время течёт, опадают увядшие листья,
Баржа по Сене уносит хранителя к морю,
Чёрною птицею вьется воздушный корабль,
Рыцарский панцирь сжимая стальными когтями.
Взгляд женщины застыл, неподвижно воткнувшись в пространство; зрачки сделались размером с булавочную головку. Джек Мюррей невольно поёжился: выглядело всё это жутковато.
– Она что, медиум? – осведомился он, понизив голос.
– Не совсем… Она – пифия; это древнее искусство почти утеряно ныне… Во всей Империи осталось лишь несколько мастеров… Сильвио, вы записали пророчество?
– Я запомнил, – Сильвио Фальконе осторожно извлёк окурок из одеревеневших пальцев фрау Мантойфель и затушил его в пепельнице. – С первой частью всё более-менее понятно; но вот вторая…
– Стало быть, мистер Инкогнито плывёт по Сене…
– На барже.
– На барже – и к морю… Должно быть, имеется в виду Ла-Манш, что же ещё?
– Пожалуй. Но вот касательно остального… В третьей строчке упомянут воздушный корабль; если это не метафора, он как-то связан с Инкогнито. А четвёртая… Рыцарский панцирь – что бы это значило? И стальные когти?
– Неважно, –
– Ну, это ещё не факт…
– Проклятье! – пристукнул кулаком Легри. – Ведь он может быть в нескольких милях отсюда – а мы не имеем даже представления об этом! Где его искать? В Труа? В Ромийи? В Руане? Или прямо здесь, в Париже? Баржа! На Сене сотни этих чёртовых барж! А впрочем…
Фрау Мантойфель внезапно вышла из транса. Лицо её словно бы разом постарело: обозначились глубокие носогубные складки, морщины проступили явственней. В уголке рта появилась блестящая капелька слюны и неспешно начала свой путь по подбородку. Джек Мюррей опустил глаза.
– Ну хорошо, допустим, мы выследим его… Что дальше? Попытаемся схватить, как в прошлый раз?
– Ну уж нет, только не как в прошлый раз! – оживился Сильвио Фальконе. – Думаю, теперь мы подготовлены куда лучше… И знаете что – я думаю, вы правы относительно Альбиона. Надо возвращаться в столицу и ждать его там.
– Есть и другой путь… – негромко сказал Легри. – Только что пришло в голову… Почему бы не попытаться перехватить его в Гавре?
– Мы можем не успеть…
– Нам необязательно присутствовать лично. Достаточно одной телеграфной депеши, – француз холодно улыбнулся. – Так уж случилось, у меня есть там свои люди.
Фрау Мантойфель дрожащей рукой вытащила носовой платок, промокнула рот – и громко высморкалась.
– Похоже, я слегка переоценила свои силы, – слабым голосом выдавила она. – Кто-нибудь, принесите стакан холодной воды…
***
Лоцмана звали папаша Жерар, а баржу – «Старушка Рози»; и относился к ней француз, словно к старой верной супруге. Переговоры вёл Озорник. По их итогам парашутный шелк очутился в хозяйстве лоцмана, взамен путешественники получили кое-какую одежду и харчи; дорогу же им предстояло отработать. Новоявленные члены команды с энтузиазмом взялись за дело. По окончании ремонтных работ Ласка раздобыла швабру-лентяйку, ворох ветоши – и навела в машинном отделении такую чистоту, какой старушка-баржа не знала, наверное, со времён постройки. Папаша Жерар что-то одобрительно буркнул по-французски.
– Он принял тебя за мальчишку, - усмехнулся Озорник.- Сказал, мол, хорошо ты прибрался, парень…А ведь это, пожалуй, выход! Я-то всё пытался придумать, что с тобой делать…
– Зачем со мной что-то делать? – удивилась Ласка.
– Затем, что это Империя, знаешь ли. И вольные нравы северных держав тут не в почёте... Здесь несколько иное представление о женщинах и о том, что им можно и что нельзя.
– Например?
– Например, незамужняя девушка, путешествующая с мужчиной, у многих вызовет нездоровый интерес, – пояснил Озорник.– Не говоря о таких мелочах, что нас с тобой не пустили бы ни в одну гостиницу, претендующую на звание мало-мальски приличной. Значит, ночевать пришлось бы в каком-нибудь притоне, а мне это совсем не по душе… Но если ты мальчик или юноша – тогда совсем другое дело. Куртка на пару размеров больше творит чудеса… Волосы у тебя и так достаточно короткие, голос хрипловатый, словом, из тебя получился замечательный гаврош; и главное – никто не станет задавать лишних вопросов!