Ленин жЫв
Шрифт:
– Я… нет, не помню, – краснея, соврал Кирилл. – Не помню ничего.
– Вот и плохо! И я вот не знаю, что она тут делала? Что вообще тут происходило? Я не знаю! А это опасно!
– Так вы не могли наблюдать за нами? – с надеждой переспросил Кирилл.
– Как я могу за вами наблюдать? У меня на это нет допуска! – раздражённо махнула рукой девушка.
– Фу! – облегчённо выдохнул Кирилл. – А я-то… я думал…
– Что Вы ещё думали?! Вы вообще умеете думать? – укорила его девушка.
Кирилл вдруг поймал себя на мысли, что ему стало легче. Ему очень не хотелось, чтобы Лиза знала про его любовную утеху с этой начальницей отделения. С этой неотразимой и жгучей «гречанкой». Он вдруг также поймал себя на мысли, что невольно возбуждается, когда вспоминает ту женщину. Она, та «гречанка», она прекрасна и так страшна в своей жгучей напористой страсти!
Она так завораживает и увлекает!
Нет! Нет, не об этом! Не об этом надо думать в эту минуту…
Он вздрогнул от неожиданных слов.
– Вы понимаете, что всё испортили? – вновь напомнила о себе девушка.
Лучинский вздохнул и, потупив глаза в пол, виновато ответил:
– Ну, простите, простите. Ну, что я там вам испортил…
– Вы, вы испортили всё! Надо брать у Вас пункцию из печени, сейчас придёт Щупп. Главный врач придёт – и всё! Придёт и не сможет это сделать! Не сможет! Вы, вы всё испортили! И не только мне! Вы всем испортили! – разрыдалась девушка.
Её плечи затряслись. Кириллу стало неловко. Он хотел уже подойти и обнять девушку. Как-то успокоить её, но не решился. Он вдруг почувствовал, что стесняется её. Стесняется своих движений.
«Бред! Я стесняюсь бабу! Я испортился…» – подумал он.
В этот момент щёлкнул замок, и в палату вошёл маленький человек. По его виду Кирилл понял, что это главврач. Мужчина с небольшой седой бородкой и усами немного походил на его учителя истории. Тогда в школе, совсем давно, в прошлой жизни, учитель истории так нравился ему. Ему вообще так нравилась история…
Если бы он знал тогда, что вот так сам попадёт в эту чёртову «мировую историю»!
Или не попадёт? Может, всё это ошибка, может, ещё есть шанс проснуться…
Может, всё это какой-то глупый и нелепый фарс… утопия?! Фантасмагория?!
– Ну, что тут происходит? Что за слёзы?! – совсем мирно и даже как-то весело спросил главврач.
Кирилл посмотрел на него с надеждой. Лицо мужчины вроде как излучало саму невинность и доброту.
Эти глаза.
Они очень чисты, как показалось Лучинскому. Такой человек не может врать.
– Ну, что тут за слёзы? – Щупп подошёл к Палкиной и обнял её за плечи.
Девушка махнула рукой и обиженно сказала:
– Всё кончилось, Михаил Альфредович! Всё кончилось! У нас ничего не получится. Они стёрли код! Им удалось напоить его! Удалось ввести в организм спиртное, он выпил спиртное, и сейчас его печень во всю борется с этой чёртовой сивухой, что у него в желудке. Они стёрли код…
Щупп подозрительно взглянул на Кирилла. Тот опустил глаза. Главврач тяжело вздохнул и тихо, как-то по-отцовски, пробормотал:
– Ну-ну! Это ещё не всё. Это ещё не всё. Просто… просто нужно отложить. Отложить пробу. Да и сделать её сейчас просто мы не сможем, нет времени. Пусть так всё и будет. Напротив, пусть так и будет.
– Что, что Вы говорите? – с надеждой в голосе воскликнула Лиза.
Щупп пожал плечами и как-то загадочно, прижав указательный палец к подбородку, сказал:
– Не знаю. Не знаю. Но мне кажется, это вот сама судьба. Не надо торопиться. Не надо.
– Что-то я не пойму Вас? – обиделась Лиза.
Она вытерла слёзы платком и уже как-то недовольно и требовательно смотрела на своего начальника. Кирилл невольно улыбнулся, глядя в свою очередь на девушку.
– Просто, Лизонька, нам нужно собираться. Нам нужно ехать, – Щупп грустно улыбнулся.
– Ехать куда? – Палкина растерялась.
Но главврач словно не услышал её. Он подошел к Кириллу и, бесцеремонно расширив ему глаза, стал вглядываться в них, прикоснувшись пальцами ко лбу и щекам.
– Что она Вам говорила? – требовательно спросил Щупп, рассматривая зрачки у Лучинского.
– Она. Она ничего… – смутился Кирилл.
– Так и ничего?! Она не намекала на поездку?
– Хм, она вещи принесла мерить, мне какие-то вещи дурацкие сшили.
Щупп принялся за шею Лучинского. Он продолжал его рассматривать и в тоже время ощупывать, как подопытного мыша.
– Что за вещи? Можете описать?
– Да… тёмно-синяя рубашка такая. Брюки с кителем голубого цвета. На правой груди у кителя была нашивка с маленькой чёрной звёздочкой, что ли. И на груди какие-то дурацкие три большие буквы…
Щупп кивнул довольно головой и, похлопав Кирилла по плечу, тяжело вздохнув, сказал:
– Вэ, вэ, пэ?!
– Ну да… – растерянно ответил Лучинский.
– Ты поняла, Лиза? – вновь улыбнулся Щупп.
Палкина растерянно села на стул, что стоял возле кровати. Она прижала ладонь к губам и тихо буркнула:
– Что, прямо туда? К нему?!!!
– Да, девочка, да… а вот это и есть то, на что я тебе намекал… – довольным тоном сказал Щупп и, повернувшись, покосился на Кирилла. – А у Вас, голубчик, голова не болит? Как чувствуете себя?
– Ну, это вы о чём тут все говорите? Что происходит? – возмутился Лучинский.
Он плюхнулся на свою кровать и капризным тоном добавил:
– Вы тут меня вообще, как кролика, рассматриваете и что-то решаете? Может, хватит! Скажете, что происходит и куда меня повезут?