Ленин. Социально-теоретическая реконструкция
Шрифт:
В такой напряженной обстановке Ленина не удовлетворяло и пребывание в Женеве. Уже 14 января 1908 г. он писал младшей сестре: «Мы уже несколько дней торчим в этой проклятой Женеве… Гнусная дыра, но ничего не поделаешь. Приспособимся». [190] Конечно, могло сыграть роль и сиюминутное настроение, ведь когда за четыре года до этого Ленин прибыл «на жительство» в Женеву, он описывал матери «швейцарские виды» в несколько других тонах: «Внизу везде в Женеве туман, сумрачно, а на горе… — роскошное солнце, снег, салазки, совсем русский хороший зимний денек». [191] В письме от 22 января 1908 г. Ленин сообщал матери о том, что жизнь понемногу налаживается: «Мы устраиваемся здесь понемногу и устроимся, конечно, не хуже прежнего. Неприятен был только самый момент переезда, как переход от лучшего к худшему… Насчет Капри я сразу по приезде застал письмо Горького, усиленно зовущего меня туда. Мы непременно намерены с Надей принять это предложение и прокатиться в Италию…» Видимо, виновата была не Женева, ведь Ленин не чувствовал себя лучше и в Париже, куда он с женой переехал в конце 1908 г. [192] Но еще до этого, во второй половине апреля 1908 г., он, посетив Горького, побывал в Южной Италии, осмотрел Неаполь и его окрестности, Помпею, поднялся на Везувий. В мае он уже прибыл в Лондон, где в течение нескольких недель работал в библиотеке Британского музея над книгой «Материализм и эмпириокритицизм». Переехав в декабре 1908 г. в Париж, Ленин погрузился в теоретическую и политическую работу. Однако даже в условиях обострения фракционной борьбы (Ленин пытался создать альтернативную «партшколу» в противовес богдановской партийной школе на Капри), постоянно выступая с лекциями и участвуя в конференциях, он находил время и для того, чтобы познакомиться с культурной жизнью Парижа. Во всяком случае, в Париже Ленин и Крупская сняли более удобную, трехкомнатную квартиру, в одной из комнат которой поселилась и приехавшая в Париж
190
Письмо М. И. Ульяновой в Петербург. Ленин В. И. ПСС. T. 55. С. 242.
191
Письмо матери от 8 января 1904 г. из Женевы в Киев. Там же. С. 233.
192
Там же. С. 244. О намерении переселиться в Париж Ленин написал матери в Москву 17 ноября 1908 г.: «Надоело сидеть в этом провинциальном захолустье. Дороже, конечно, в Париже, это верно». Там же. С. 260.
193
См. письмо матери от 10 декабря 1908 г. из Женевы в Москву. Там же. С. 262. В первом письме матери из Парижа (19 декабря 1908 г.) Ленин сообщал о своих благоприятных впечатлениях от «дорогой» и «тихой» квартиры, находившейся далеко от центра города. Там же. С. 264.
И все же этот период жизни очень тяжело отразился на состоянии Владимира Ильича. К тому же ни в России, ни в эмиграции не было видно признаков революционного подъема, разочарование Ленина непрерывно усиливалось. В феврале 1910 г. он писал: «Париж — дыра скверная во многом… Приспособиться вполне к Парижу я до сих пор (через год после поселения здесь!) не мог, но все же чувствую, что назад в Женеву меня теперь только разве особые обстоятельства загонят!» [194] Типичный эмигрантский синдром: «везде хорошо, где нас нет». Почти во все своих частных письмах Ленин жаловался на фракционную борьбу. Кроме этого, он снова и снова возвращается к проблеме, состоявшей в том, что многие русские эмигранты едва сводили концы с концами. По поводу бедственного положения М. Ф. Владимирского Ленин писал: «Бедует здесь эмиграция чертовски. Занятия у меня идут из рук вон плохо. Авось перебьюсь время сугубой склоки…». В данном случае Ленин ссылался на т. н. «объединительный» пленум ЦК РСДРП 1910 г., на котором обострились внутрипартийные противоречия. [195]
194
Там же. С. 306.
195
Письмо В. И. Ленина и Н. К. Крупской Л. И. Ульяновой-Елизаровой от 2 мая 1910 г. в Саратов. Там же. С. 313. См. об этом также письмо В. И. Ленина Л. М. Горькому. Ленин В. И. ПСС. Т. 47. С. 248 251.
Самой большой проблемой, с которой семья Ленина столкнулась в Париже, была чрезмерная городская суета, сильное движение, большие расстояния, требовавшие много времени на поездки по городу. Обычно Владимир Ильич ездил в библиотеки на велосипеде. И он, и его жена любили велосипедную езду. «Мы все ездим с Надей на велосипедах кататься», — писал Ленин матери в августе 1909 г. Но и тут не удалось избежать неприятностей. Однажды у него украли велосипед, а в другой раз едва не пострадал в дорожной аварии. После веселой встречи Нового года [196] январь 1910 года начался неудачно: «Ехал я из Жювизи, — писал Ленин сестре, — и автомобиль раздавил мой велосипед (я успел соскочить)». Ленин, интересовавшийся авиацией, ездил на аэродром, расположенный в 20 км от Парижа, смотреть на полеты аэропланов. Не будет большим преувеличением сказать, что он вообще восторгался техническими новшествами, развитием техники. [197] Хотя Ленин не пострадал в аварии, в течение нескольких дней он чувствовал «обычное» в таких случаях утомление. Правда, позже ему удалось выиграть судебное дело о возмещении убытков и хотя бы получить деньги с хозяина автомобиля. [198]
196
«Вообще на праздниках мы “загуляли”: были в музеях, в театре, посетили Mus'ee Gr'evin, которым я остался очень доволен. Собираюсь и сегодня в один увеселительный кабачок на goguette r'evolutionnaire к “песенникам” (неудачный перевод chansonniers)». Письмо М. И. Ульяновой от 2 января 1910 г. Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 302.
197
Письмо М. И. Ульяновой из Парижа в Москву, написанное в начале января 1910 г. Там же. С. 303.
198
Там же. С. 307. См. еще: Мельниченко В. Личная жизнь Ленина. С. 135.
По-прежнему соблюдая строгую экономию в быту, Ленин все же помогал своей младшей сестре, которая перенесла операцию по удалению аппендицита. Хватало денег и на театр и концерты. Об этом Ленин упомянул в адресованном сестре письме: «Я стал налегать на театры: видел новую пьесу Бурже “La barricade”. Реакционно, но интересно». [199] Прежде всего, конечно, Ленин и его жена ищут русские пьесы. В их письмах, если речь заходит о путешествиях, особенно удачных, мерилом сравнений обычно становятся Россия, Волга. [200] Летом 1910 г. Ленин и его семья отдыхали на берегу Бискайского залива в местечке Порник. После отдыха Ленин выехал в Копенгаген на конгресс II Интернационала, на котором одной из главных была неизбежная с точки зрения перспектив социализма проблема кооперативов. Однако в то время Ленин углубился в вопросы столыпинского режима, развития российского государства, российских аграрных отношений.
199
Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 304.
200
1 июля 1910 г. Ленин писал матери о поездке пароходом из Марселя: «Ехал как по Волге. Двигаюсь отсюда на Капри ненадолго». Там же. С. 315.
После конгресса 4 сентября Ленин уехал отдыхать в Стокгольм, где, наконец, встретился с 75-летней матерью. Это была их последняя встреча. Мария Ильинична вспоминала о ней так: «В Стокгольме М. А. Ульяновой довелось в первый и последний раз слышать выступление Владимира Ильича на собрании рабочих-эмигрантов. Когда мы уезжали, Владимир Ильич проводил нас до пристани — на пароход он не мог войти, так как этот пароход принадлежал русской компании и Владимира Ильича могли там арестовать, — и я до сих пор помню выражение его лица, когда он, стоя там, смотрел на мать. Сколько боли было тогда в его лице! Точно он предчувствовал, что это было его последнее свидание с матерью. Так оно и вышло на деле. Больше повидаться с родными до приезда в Россию, после Февральской революции, Владимиру Ильичу не удалось, а мать умерла незадолго до нее, в июле 1916 г.» [201]
201
Там же. С. XXIX–XXX.
Как большое горе переживалась в России смерть Л. Н. Толстого, последовавшая осенью 1910 г., представители всех духовных и политических направлений откликнулись на это событие. В глазах Ленина Толстой, несомненно, был гениальнейшим среди всех любимых им русских писателей. Ведь в действительности Толстой был не только писателем, но и целым «институтом», выступившим против официальной церкви, раздававшим крестьянам свои земли, положившим начало анархо-коллективистской традиции. Толстой, безусловно, располагал личным мужеством, вступил в конфликт с властью и был отлучен от православной церкви. Отношение Ленина к Толстому определялось общим отношением Владимира Ильича к литературе. Ленинские оценки не мотивировались сугубо эстетическими соображениями, хотя почти все его любимые писатели были художниками мирового масштаба. В эмиграции его привязанность к русской литературе даже углубилась, что, очевидно, отчасти объясняется тоской по родине, мучившей его за границей. Позже, в ноябре 1913 г., [202] в письме из Кракова, адресованном в Вологду матери Владимира Ильича, Н. К. Крупская описала это устойчивое настроение по поводу посещения концерта музыки Бетховена: «…На нас почему-то концерт страшную скуку нагнал, хотя одна наша знакомая (речь идет об Инессе Арманд — Т. К.) — великолепная музыкантша, была в восторге… Без чего мы тут прямо голодаем — это без беллетристики. Володя чуть не наизусть выучил Надсона и Некрасова, разрозненный томик Анны Карениной перечитывается в сотый раз… Тут негде достать русской книжки. Иногда с завистью читаем объявления букинистов о 28 томах Успенского, 10 томах Пушкина и пр. и пр.
202
Осенью Ленин с женой уже отдыхали в Белом Дунайце недалеко от Поронина, где в октябре на квартире, снятой Лениным, состоялось совещание ЦК РСДРП. Некоторое время там проживала семья Зиновьевых, туда приезжал Каменев и, конечно, Инесса Арманд, часто заезжавшая по пути в Россию. См.: Elwood R. С. Inessa Armand. Р. 96–97.
Володя что-то стал, как нарочно, большим “беллетристом”. И националист отчаянный. На польских художников его калачом не заманишь, а подобрал, напр., у знакомых выброшенный ими каталог Третьяковской галереи и погружался в него неоднократно». [203]
Ленин и художественные произведения оценивал прежде всего с точки зрения их социального и политического воздействия, однако он никогда не популяризировал плохих писателей, что указывает на наличие у него хорошего вкуса. Он не читал книги писателей, безразличных к проблемам улучшения социального положения трудящихся классов. К литературе он также подходил с классовой точки зрения. Ленин обычно распознавал писательский талант, однако его не интересовали художники, талант которых обращался на эстетизацию контрреволюции или которые замыкались в литературе как в башне из слоновой кости. В своих работах Ленин, быть может, ни разу не упомянул имен таких известных писателей и поэтов, как И. А. Бунин, Н. С. Гумилев, А. А. Ахматова, 3. Н. Гиппиус, Б. Л. Пастернак или М. И. Цветаева. Не считая себя философом, о чем Ленин писал, например, в письме Горькому в начале 1908 г., он отнюдь не считал себя и оракулом в литературных или эстетических вопросах. Больше того, он обычно и не касался эстетических проблем. Как правило, Ленин защищал классические литературные и живописные произведения, традиции, прежде всего социальные позиции живописи, откуда бы — слева или справа — на них ни нападали. Авангардистское отрицание казалось ему «недиалектическим», бесчувственным по отношению к исторической преемственности, поэтому он чаще всего критиковал это течение в соответствии со своими «агитационными» воззрениями. Произведения, политические статьи и речи Ленина насыщены ссылками на книги русских писателей и их персонажи. В качестве примера можно отметить, что в своих работах он упомянул — кто знает, сколько раз! — 29 басен Крылова и 24 персонажа Гоголя. Некоторые биографы подчеркивают, что писателем, чаще всего цитируемым Лениным, был Салтыков-Щедрин, но в его трудах появляется множество превратившихся в символы образов из произведений русских писателей от Пушкина до Некрасова и Чехова, а также таких представителей всемирной литературы, как Шекспир, Мольер или Шиллер. [204]
203
Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 346–347.
204
См.: Мельниченко В. Личная жизнь Ленина. С. 158; Майсурян А. А. Другой Ленин. С. 74–75.
В трудах Ленина можно найти бесчисленное количество литературных цитат, однако Л. Н. Толстой был единственным писателем, которым он занимался и с теоретической точки зрения. С ноября 1910 по февраль 1911 г. он написал 4 статьи, посвященные творчеству писателя, его заслугам и ошибкам. Конечно, он видел необычайный талант и в Достоевском, однако очень не любил его, считая реакционным, вернувшимся после каторги к православию писателем, приукрашивавшим «восточные» черты развития России и в конечном счете поставившим свой талант на службу монархии. Можно спорить о том, правильна или ошибочна была такая оценка Достоевского (добавим, что он мог бы и кое-что использовать из критики капитализма в его романах), но о Толстом он всегда говорил с воодушевлением, даже несмотря на то, что не принимал его политической философии. Ядром ленинской критики, питавшейся и опытом европейской эмиграции, было мнение, что «толстовщина», в определенном смысле в противовес «западничеству», является «идеологией восточного строя, азиатского строя… Отсюда и аскетизм и непротивление злу насилием, и глубокие нотки пессимизма… Толстой верен этой идеологии и в “Крейцеровой сонате”, когда он говорит: “эмансипация женщины не на курсах и не в палатах, а в спальне…”». [205] Свидетельством эволюции ленинского характера является то, как Владимир Ильич в написанном им некрологе «интегрировал» отвергнутое в философском плане творчество Толстого в прошлое и настоящее российской революции, мировое значение которой оно отразило. По мнению Ленина, в «гениальном освещении» Толстого воплотилась в художественную форму эпоха подготовки революции. В оценке Ленина можно заметить и отцовское «просветительское» наследие. Произведения Толстого, считал Ленин, должны стать всеобщим достоянием, поскольку писатель выступал против «такого общественного строя, который осудил миллионы и десятки миллионов на темноту, забитость, каторжный труд и нищету… Толстой… сумел с замечательной силой передать настроение широких масс, угнетенных современным порядком, обрисовать их положение, выразить их стихийное чувство протеста и негодования… В произведениях Толстого выразились и сила и слабость, и мощь и ограниченность именно крестьянского массового движения». Как ни выступал Ленин против анархизма Толстого, он все же торжественно приветствовал толстовское описание бюрократического полицейского государства и его отрицание частной поземельной собственности, хотя при этом отмежевался от отрицающего политику сопротивления, носящего чисто моральный характер. [206]
205
Ленин В. И. Л. Н. Толстой и его эпоха. («Звезда», 22 января 1911 г.) //Ленин В. И. ПСС. Т. 20. С. 102.
206
Ленин В. И. Л. Н. Толстой // Там же. С. 20–21.
В конечном итоге взгляды Ленина вытекали из революционных социалистических убеждений. Владимира Ильича прежде всего интересовало, поймут ли рабочие литературу и искусство, будут ли читать и ходить в музеи. Ленин далеко не всегда безошибочно разбирался в людях, он мог «увлекаться» людьми лишь потому, что склонен был видеть в них воображаемые им качества «революционного пролетария». Он с определенной наивностью относился к пролетариям до тех пор, пока его партия не пришла к власти. Так он относился к рабочему Р. В. Малиновскому, «сделав» из него члена ЦК и депутата Государственной Думы, в то время как Малиновский на самом деле был одним из лучших агентов царского охранного отделения. Конечно, Ленину пришлось разочароваться не во всех «личных» отношениях. Именно в 1910-е гг. сложилась одна из важнейших в его жизни связей с уже упомянутой выше Инессой Арманд, с которой он познакомился в 1909 г. [207] Надежда Константиновна так писала о знакомстве с Арманд в своих воспоминаниях: «В 1910 г. в Париж приехала из Брюсселя Инесса Арманд и сразу же стала одним из активных членов нашей Парижской группы. Вместе с Семашко и Бритманом (Казаковым) она вошла в президиум группы и повела обширную переписку с другими заграничными группами. Она жила с семьей, двумя девочками и сынишкой. Была горячей большевичкой и очень быстро около нее стала группироваться наша парижская публика». [208]
207
Сама И. Арманд в письме Ленину так описывала свои чувства в начале их знакомства: «Тебя я в то время боялась пуще огня. Хочется увидеть тебя, но лучше, кажется, умереть бы на месте, чем войти к тебе, а когда ты почему-либо заходил в комнату Н. К. (где в этот момент находилась Инесса — А. Л.), я сразу терялась и глупела. Всегда удивлялась и завидовала смелости других, которые прямо заходили к тебе, говорили с тобой. Только в Лонжюмо и затем следующую осень в связи с переводами и пр. я немного попривыкла к тебе. Я так любила не только слушать, но и смотреть на тебя, когда ты говорил. Во-первых, твое лицо так оживляется, и, во-вторых, удобно было смотреть, потому что ты в это время этого не замечал». См.: Латышев А. Г. Рассекреченный Ленин. С. 289.
208
Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. С. 171–172.
Романтическая, любовная сторона отношений между Лениным и Арманд в такой степени замалчивалась в советской исторической науке, что в издании полного собрания сочинений Ленина его письма были урезаны по форме и по содержанию. Главным образом подверглись цензуре те части писем, в которых корреспонденты писали о своих нежных чувствах. [209] Это на десятилетия повысило ценность мемуаров Н. К. Крупской как источника. Из них мы узнаем, как Инесса Арманд купила в Лонжюмо тот дом, в котором жили ученики ленинской партийной школы, как она открыла там столовую, в которой питались и Ленин с Крупской. После переезда Ленина в Краков [210] Инесса Арманд по его поручению выехала в Россию, где вскоре была арестована, [211] но стараниями бывшего мужа, внесшего за нее залог, через полгода выпущена на свободу. В результате она смогла до суда бежать за границу и приехала к Ленину в Поронино.
209
Документы, ставшие известными после смены общественного строя, были впервые изучены А. Г. Латышевым. См.: Рассекреченный Ленин. С. 284–327. У почитателей критики источников могут возникнуть серьезные сомнения в связи с некоторыми фривольными выводами А. Г. Латышева. На венгерском языке см.:
Latisev A. G. Lenin 'es Inessza. In: Eszm'elet- 42. k"ot. № 42, 1999. P. 67–95.
210
В письме матери от 27 мая 1912 г. из Парижа в Саратов Ленин сообщил о том, что получил «печальную весть» об аресте двух своих сестер. «Навещает ли кто-нибудь? Хуже и тяжелее всего в таких случаях внезапное одиночество». Ленин В. И. ПСС. Т. 55. С. 324. В письме матери от 1 июля 1912 г. в Саратов Ленин впервые и с большим воодушевлением писал о переезде: «Из Парижа я нынешним летом забрался очень далеко — в Краков. Почти Россия! И евреи похожи на русских, и граница русская в 8 верстах…, бабы босоногие в пестрых платьях — совсем как Россия». Там же. С. 328.
211
На основании некоторых источников можно предположить, что ее арест был «организован» самим Р. В. Малиновским. См.:
Elwood R. С. Inessa Armand. Р. 95.